Игровой отчёт - 1

[hori]

Пока написал только вперсонажный отчёт — по горячим, так сказать, следам. Надеюсь, ничего не забыл и не перепутал

Итак, несколько дней из жизни Сакамото Рёмы, ронина из Тоса

В конце шестой луны первого года Кейо я прибыл в Шимоносеки, полный надежд. Идея, конечно, была безумной, но поначалу всё складывалось весьма неплохо: Кацура-сан поддался на долгие уговоры и согласился-таки встретиться с господином Сайго Такамори, дабы обсудить ряд насущных вопросов. Мы почти четырнадцать дней ожидали в Шимоносеки, и когда терпение Кацуры уже заканчивалось, прибыл мой друг Накаока Шинтаро с печальной вестью: наше долгое ожидание оказалось напрасным, Сайго в Шимоносеки не приедет. Сообщив, что его призывают важные дела, он прямиком уехал в столицу. Сказать, что Кацура-сан был недоволен – это ничего не сказать. Не уверен, что в тот момент он слышал мои слова... Но, признаться, я и сам не мог решить, был ли поступок Сайго вызван объективными обстоятельствами.
Мне довелось присутствовать на совете, где Кацура-сан, Такасуги-сан и другие обсуждали сложившую ситуацию. Что я мог сделать? Только ещё раз напомнить, что в грядущей войне Чошу понадобится вооружение, а отправляться за ним сейчас в Шанхай -- не слишком разумно. Правда, намерение торговаться с Сацума – тоже своего рода безумие, но я решил снова попробовать. Уверив господ из Чошу, что они могут продолжать рассчитывать на меня и мою торговую компанию в качестве посредников, я сообщил, что немедленно отправляюсь в столицу, где буду искать встречи с Сайго Такамори и выяснять обстоятельства.
Кацура-сан же сказал, что намеревается отправиться в Киото вслед за мной, чтобы разузнать новости о планируемой второй карательной экспедиции сёгуната против Чошу, ну и заодно, если мне удастся договориться с Сайго, сразу встретиться с ним в Киото. Правда, по его глазам я понял, что в такую возможность он не слишком верит, и обида не прошла бесследно.
Попрощавшись, я отправился морем в Осаку, а оттуда в Кобэ, чтобы встретиться с Кацу Кайшу. Кацу-доно оказал содействие, выписав мне документы на имя торговца Тани Рётаро, и я сразу же отправился в Фушими, не желая упускать ни дня.
Там я остановился в Терада-я, где меня давно уже знали и привечали, и отправился искать Кацуру, опасаясь, что пока я был в Кобэ, тот прямиком мог помчаться в Киото. Но, кажется, Кацуры ещё не было в столице, либо он, как обычно, хорошо прятался.
За эти несколько дней мне так и не удалось добраться до Сайго – в резиденции, по слухам, творилось что-то странное, и пара горожан с ужасом в глазах велели мне не ходить туда одному, а то съедят.
Вечером 23 дня меня окликнули на улице, я обернулся и с удивлением увидел господина Такасуги, который ещё недавно собирался оставаться в Шимоносеки, чтобы прикрывать там отсутствие Кацуры. Удивившись, я расспросил его и узнал, что на тот совет в Шимоносеки затесался человек, работающий на консерваторов, и теперь политические противники Кацуры и Такасуги тоже оказались в Киото. Это усложняло ситуацию, тем более, что Такасуги-сан тоже не мог нигде найти Кацуру.
Узнав, что Такасуги ещё нигде не остановился, я позвал его с собой в Терада-я, познакомил с хозяйкой, и для него нашлась хорошая комната по соседству с моей.
Мы вышли в общий зал, чтобы за ужином выпить сакэ и отметить нашу встречу. В этот момент в гостиницу принесли новые списки мятежников, разбойников и прочих сомнительных личностей, которых надлежало ловить и пресекать. В этом списке Такасуги не оказалось вообще, зато я там был означен дважды – под разными именами. За это мы тоже выпили.
Но с документами и правда следовало быть поосторожнее. У меня с собой было три разрешения на путешествие, все на разные имена, да ещё и два из них уже просроченные. А проверки на улицах проводились регулярно силами отряда Шинсенгуми.
Я решил, что хорошо бы оставить ненужные документы в гостиничном номере и не носить их с собой, но выпив ещё чашечку сакэ, мгновенно об этом позабыл.
В общем зале в этот вечер было много посетителей, и мы с Такасуги совершенно случайно подслушали чужой разговор. Ничего политического, просто некая группа искателей приключений собиралась отправиться на ночь глядя к резиденции Чошу, чтобы поискать там призраков. Про призраков говорил тогда ведь Киото, и мы с Такасуги (вернее, с господином Тогё, как он называл себя ныне) решили тоже приобщиться к неизвестному.
Оставив недопитое сакэ и пообещав хозяйке ещё вернуться, мы направились к резиденции. Вид её был плачевным, и пробраться внутрь не составило труда. Но, вопреки ожиданиям, никаких призраков там не оказалось, всё выглядело заброшенным и нетронутым. Когда мы уже собирались покинуть резиденцию, пришли те самые искатели приключений, чью идею мы осуществили немного раньше. И тут сакэ стукнуло в голову, и мы решили изобразить призраков сами: ну нельзя же разочаровывать тех, кто пришёл в ночи в страшное место? Мы стучали ножнами по стенам, и я подначивал Такасуги повыть, зная о его музыкальных талантах. Вскоре он поддался на уговоры, и веселье началось. В разговоре с «призраками» выяснилось, что один из искателей приключений был из Сацума, после чего Такасуги озверел, и подначивать его уже было не нужно. Господину из Сацума пообещали «смерть и гибель», и добавили черепицей. Правда, не уверен, что попали.
Искатели приключений ушли, а мы – уже изрядно протрезвев – снова оказались на улицах Киото.
И тут я вспомнил о делах. И решил, что неплохо бы найти Накаоку. Мой друг, скорее всего, находился в резиденции Тоса, но мне самому туда появляться не стоило. Поэтому я попросил Такасуги отправиться туда и передать Накаоке весточку. Правда, это оказалось зря, потому что как только Такасуги свернул в переулок к резиденции, с соседней улицы вырулил сам Накаока в сопровождении ещё нескольких знакомцев из Тоса. По счастью, меня они не узнали, или, скорее всего, сделали вид, что не узнали.
Рассказав Накаоке о наших последних приключениях, я попросил его отправиться к Сайго Такамори и попросить о встрече со мной. Накаока согласился. Но уж не знаю почему, но в тот момент нам показалось, что мы ни за что не найдём Сайго в резиденции Сацума, а вот зато в Терада-я он наверняка есть. И подобрав вернувшегося Такасуги, мы вернулись в Фушими и засели в маленьком зале для почётных гостей.
Сайго в Терада-я не было, зато там было сакэ... И Шинсенгуми за стенкой тоже, видимо, осознавшие, что самое лучшее сакэ подают именно в Терада-я. У нас снова проверили документы и оставили в покое.
Мы продолжили: помянули Икеда-я, потом заказали ещё сакэ – и дошло до распевания памфлетов, которые мы на ходу и придумывали. Как потом оказалось, дальнейшее сакэ всё-таки было совсем лишним, потому что я умудрился спьяну не узнать О-рё, а в соседнем зале всё это время сидели никуда не уходившие Шинсенгуми и слышали наше пение.
Расползались по комнатам мы хоть и зигзагом, но быстро. Засыпая, я успел запомнить, что Такасуги сильно кашляет за стенкой, после чего отрубился.

Утро встретило небольшим похмельем и хорошими новостями. Оказывается, пока я спал, Такасуги удалось найти Кацуру. Тот просто задержался в пути, и лишь сегодня появился в Киото. Кацуру оставили в комнате Такасуги, а я помчался искать Накаоку. Нашел его в обществе Сайго Такамори – несмотря на вчерашнее возлияние, мой друг не забыл о просьбе и обо всём договорился.
Мы с Сайго направились снова в Терада-я. (По дороге я увидел, что Шинсенгуми ведут в казармы безоружного Каваками Гэнсая, и передал эту информацию Такасуги).
Разговор с Сайго предстоял тяжелый, но признаться, я даже испугался, когда мой собеседник заказал нам на двоих ведро сакэ. Это означало, что беседа будет долгой и не факт, что сегодня мы придём к согласию прежде, чем упадём под стол.
Однако, разговор сразу пошел в нужное русло. Сайго объяснил, что его в самом деле вызвали по делам клана, и даже немного пожаловался на сложную ситуацию. Я осмелился дать несколько советов, угостился замечательной настойкой, которую делают только на Кюсю, узнал о турнире, который организовывают Сацума в честь Гион-мацури, а также договорился, что после турнира Сайго всенепременно встретится с Кацурой.
Оставалось убедить в этом самого Кацуру, но почему-то я был уверен, что всё удастся. Не иначе, как опять волшебное сакэ из Терада-я придавало уверенности. Попрощавшись с Сайго и его самураями, охранявшими вход, я побежал к Кацуре и Такасуги, докладывать об успехе.
Обсудив предстоящую встречу, мы с Такасуги вышли на улицу и возле окия встретили Каваками, который к тому моменту уже успел освободиться не без помощи Такечи Ханпейты из Тоса, и в данный момент оказался принят в клан.
Пришлось воспользоваться гостеприимством Икумацу-сан, засесть в задней комнате окии и обсудить дела насущные.
Было очевидно, что Такечи-доно зачем-то прикармливает ещё одного хитокири. Мало ему Окады Изо. Но с этим можно разобраться позднее – главное, чтобы планы Такечи не помешали нашим. Поэтому я предложил Такасуги, чтобы он дал задание Каваками – следовать за Сайго Такамори и охранять его.
И в этот самый момент в окия заявились Шинсенгуми. Такасуги выбежал через запасной выход, Каваками вышел объясняться, а я решил остаться в комнате. Потому как если я сейчас убегу, то это станет поводом думать, что мне есть, что скрывать. А так – я пока ничем себя не скомпрометировал. Если, конечно, не считать, пьяного возгласа Такасуги вчера в Терада-я: «Сакамото-сан, на ваш меч прыгнула жаба».
В комнату вошел капитан третьего отряда Шинсенгуми и попросил меня предъявить документы. Я, разумеется, предъявил – те же, что и вчера. Но на этот раз это не помогло: мне предложили пройти в казармы для дальнейшего разбирательства. Правда, меч не отобрали, что позволяло надеяться на благополучный исход дела.
Мы пришли в казармы, и меня отвели в камеру. Меч при этом опять же не забрали. Пришлось на всякий случай напомнить господам Шинсенгуми, а не желают ли они всё-таки взять моё оружие. Так меч я отдал, но переживать из-за этого не стал: всё равно в рукаве у меня был ещё и пистолет. Правда, была ещё одна проблема: в рукаве был не только пистолет, но и документы на имя Сайтани Уметаро, который в розыскных списках очень даже значился. Документ на настоящее имя я благоразумно оставил в Терада-я. Решив на крайний случай оправдываться тем, что Сайтани Уметаро ищут, чтобы пресечь его занятия морским делом, а в Киото моря нет, я успокоился и разлёгся в темнице на сушёной траве. Надо сказать, что с арестованными Шинсенгуми обращаются очень хорошо: мне принесли воды, после чего ко мне пришёл доктор Мацумото, узнал, хорошо ли я себя чувствую и предложил замечательное средство от жары. Я сказал, что ещё немного такой заботы, и я решу остаться в камере у Шинсенгуми насовсем.
Вскоре меня оставили одного, но ненадолго. К деревянной решетке подошёл какой-то рядовой из Шинсенгуми, и его речи меня, признаться, сильно удивили. Он сказал, что может предложить мне свою помощь и дать возможность бежать, пока не вернулся капитан третьего отряда. Потому что, как только он вернётся, меня буду допрашивать и, возможно, пытать. А пока можно скрыться, не особенно привлекая внимание.
Подумав, я решил, что подобное предложение очень похоже на провокацию, и если я соглашусь, то у Шинсенгуми будет повод думать, что я в чём-то виноват. Поэтому я вежливо отказался.
Заключение моё затянулось, капитан третьего отряда всё не появлялся. Пришлось возвысить голос и сообщить, что скоро у Сацума будет турнир, и не хотят ли глубокоуважаемые Шинсенгуми в нём поучаствовать? Получив утвердительный ответ, я сказал, что тоже мечтаю посмотреть на это захватывающее зрелище, а потом на празднике у меня запланировано несколько важных встреч по торговым делам, так что не могли бы уважаемые Шинсенгуми пояснить, в чём меня обвиняют и побыстрее разобраться с моими документами.
К решётке подошёл капитан первого отряда Окита и спросил, был ли я вчера в Терада-я вместе с ещё двумя господами и пил ли там сакэ в зале для почётных гостей.
Я, разумеется, подтвердил очевидный факт. На что мне предъявили обвинение, что мы с друзьями вчера очень громко смеялись и поминали вслух устав Шинсенгуми.
В своё оправдание я поведал, что плохо помню события вчерашнего вечера и, возможно, мы действительно смеялись, и говорили что-то про устав Шинсенгуми, но смеялись мы не над уставом, а просто нам было весело от сакэ. В трезвом же виде я могу подтвердить, что не вижу в уставе Шинсенгуми ничего смешного.
Меня снова оставили одного, не предъявляя больше никаких обвинений. А когда вернулся-таки капитан третьего отряда, то выяснилось, что мне необходимо просто найти кого-нибудь, кто бы подтвердил мою личность, и всё. Это было проще простого! Я сослался на господина Кацу Кайшу, чьё имя, безусловно, было известно всем. Но Кацу-доно находился в Кобэ, а поручитель нужен был в Киото. Тогда я припомнил, что называл своё новое имя господину Сайго Такамори, и счёл, что такое поручительство будет ничуть не хуже.
Резиденция Сацума находилась не очень далеко от казарм, и мы направились туда вместе с капитаном Сайто и кем-то из рядовых. Однако, Сайго не оказалось в резиденции, зато мою личность подтвердил один из его верных самураев. Правда, пришлось напомнить ему, что «помните, я тот самый торговец Тани Рётаро, с которым ваш господин пил в Терада-я ведро сакэ». Такое подробное описание Сайто-сан не оценил, и мы пошли искать Сайго Такамори. Мне же рекомендовали не называть своего имени и обстоятельств встречи тому, кто должен подтвердить мою личность.
Сайго-доно мы нашли в Фушими возле Терада-я, где должен был проходить праздник. К сожалению, он так и не вспомнил моего имени, что без сомнений пробудило в Шинсенгуми новые подозрения. Однако упомянул про торговлю рисом и ведро сакэ, что совпадало с остальными показаниями. Так что господам в голубых хаори ничего не оставалось, как отпустить меня. Но вот незадача – мой меч остался у них в казармах, и я попросил вернуть его. Сайто-сан сказал, что я могу проследовать за ними, и я даже собирался это сделать, однако встретил знакомого на улицах Киото, и пока мы разговаривали, я потерял Шинсенгуми из виду.
Пришлось добираться до казарм по памяти. Когда же я дошёл дотуда и потребовал вернуть мой меч, на меня посмотрели странно и я бы даже сказал, с опаской. Оказалось, что я каким-то непостижимым образом успел опередить Сайто и его отряд, в результате чего прибыл в казармы раньше. Для остальных это выглядело так, словно я ушёл под конвоем Сайто и ещё одного рядового, а теперь вернулся один и требую отдать мне меч.
Недоразумение разрешилось с появлением Сайто, который подтвердил, что меч надо вернуть. Я забрал своё оружие, и помчался снова в Фушими, где уже вот-вот должна была случиться встреча Сайго Такамори и Кацуры Когоро.
Оказалось, что пока я опаздывал, Такасуги-сан взял дело в свои руки и обустроил место встречи. За время, пока я был арестован, Сайго-доно всё-таки умудрился вступить в бой и был серьёзно ранен. Но по-счастью, рана была не настолько ужасной, и встречу он не отменил.
Благодаря этой задержке, я успел на встречу как раз вовремя, и оказался в задней комнате чайного домика.
Сначала разговор был несколько натянутым, но потом... Я давно говорил, что у Кацуры и Сайго гораздо больше общего, чем они сами думают. Так и оказалось. В какой-то момент я просто замолчал и с большим интересом наблюдал за беседой, а эти господа открывали для себя всё новые и новые точки соприкосновения двух кланов, враждовавших почти три сотни лет.
И в 24-й день седьмой луны первого года Кейо был подписан договор между Сацума и Чошу, который заверил я – как посредник, и Такасуги-сан – как свидетель.
На радостях я отправился в Терада-я, а потом просто гулял по Киото, не в силах поверить в то, что безумные мечты осуществились.
В этот самый момент ко мне подошел тот самый рядовой Шинсенгуми, который проверял мои документы вместе с Сайто-саном, и изложил в высшей степени интересную историю. Оказалось, что он только что нарушил Устав Шинсенгуми, а конкретно пункт о невступлении в бой по личным мотивам. Потому как он узнал и убил Каваками Гэнсая с целью отомстить. И теперь вынужден скрываться от командования, потому что делать сэппуку ему не хочется. А раз Устав уже нарушен единожды, то он готов нарушить его и второй раз, сбежав из Киото. Ко мне же он пошел, потому что, увидев, кто выписывал мне документ, решил, что я знаком с влиятельными людьми, у которых можно попросить защиты и покровительства.
Такасуги, присутствовавший при этом разговоре, умчался узнавать об участи Каваками, а я остался с рядовым, преступившим Устав. Подумав, я рассудил, что даже если это и обман, то ничего страшного не случится, если я напишу письмо Кацу Кайшу. И сделал это сразу же: на веере, который и вручил несчастному шинсеновцу. В письме я попросил Кацу-доно принять, и выслушать этого господина, а также помочь ему по мере сил. Подписался, разумеется, как Тани Рётаро, потому что Кацу-доно был в курсе, что сейчас я называюсь именно так.
А если господин из Шинсенгуми попросил это письмо с целью добраться до Кацу-доно и причинить ему вред... я был уверен, что Кацу-доно очень хорошо разбирается в людях, и ничего плохого с ним случиться не может. Если вспомнить, я тоже когда-то пришёл к нему, чтобы убить. Но в результате выслушал, проникся, и мы до сих пор работаем вместе.
Отдав веер, я направился дальше. В этот момент небо потемнело, и на столицу обрушился ливень с грозой. Я было собрался бежать в Терада-я, пока не вымок окончательно, но тут увидел, как отряд в голубых хаори ведёт к казармам не кого-нибудь, а самого Кацуру.
Счастье было слишком коротким, а Кацуру необходимо было выручать. Я сообщил об увиденном всем заинтересованным лицам, и только потом отправился пережидать стихию. Гроза бушевала вовсю. Как я узнал позднее, дождём даже смыло домик тайю, находившийся на берегу Камогава.
Но переждать дождь до конца – это было выше моих сил. Когда стихия чуть-чуть утихла, пришлось снова выбегать под дождь.
Спустя некоторое время мне удалось узнать, что Кацуре каким-то непостижимым образом удалось бежать из заключения, о чем я не преминул сообщить встреченной на улице Икумацу. Радости её не было границ. Выяснилось, что они с Такасуги разработали уже ряд планов по спасению Кацуры, но сработал самый первый из них. Оказалось, что в освобождении Кацуры каким-то образом поучаствовал Окита Соджи. Но подробности мне пообещали рассказать потом.
Итак, немного проводив Такасуги до резиденции Сацума (было очевидно, что Кацура побежит туда, где его точно не будет никто искать), я пошёл разыскивать Накаоку.
Я думал, что моему другу будет интересно узнать обстоятельства заключения Саччо, ну и просто хотел узнать, как там дела.
Я даже осмелился встать под окнами резиденции Тоса, и заорать «Накаока-сан, выходи – дело есть». В конце концов, если бы мои бывшие соклановцы решили припомнить моё бегство из клана именно сейчас, у меня было бы, что им противопоставить.
Но вышел ко мне именно Накаока. Мы прогулялись до храма Киёмидзу, обсудили последние события и политику, а потом Накаока признался мне, что встретил девушку своей мечты, на которой решил жениться, и пригласил меня на свадьбу. Я с радостью согласился прийти и поздравил друга.
В этот момент дождь зарядил с новой силой, и я, попрощавшись с Накаокой, побежал в Терада-я. Вскоре там собрались все, кого непогода застигла в пути. В том числе и господин Такечи Ханпейта, по чьей милости я и стал ронином в своё время. Ему указали на моё присутствие в той же зале, на что Такечи-сан ответил: «Не знаю я его, и знать не хочу». Что же, это было вполне закономерно. Я знал, что вряд ли смогу вернуться в Тоса, пока господин Такечи занимает высокое положение в клане.
В Терада-я несколько раз появлялся и исчезал Такасуги, который успел мне сказать, что Каваками всё-таки не убили, он выжил и в данный момент находится в резиденции Тоса.
Перед рассветом Такасуги явился снова. Выглядел он при этом весьма плачевно. Сначала долго кашлял, уверяя, что это всё пустяки и скоро всё пройдёт. На тот момент я уже был уверен, что всё не так просто с его болезнью. Но я не лекарь, чтобы понять, что с ним. А сам он говорить на темы здоровья отказывался.
А потом Такасуги вдруг сказал, что сегодня странный вечер, и его последствия будут ещё долго аукаться. Потому что он сделал кое-что, что пятном ляжет на его совесть. А ещё – какая-то женщина призналась ему в нежных чувствах, и он не смог на них ответить.
Мы ещё какое-то время сидели на улице, любовались луной, смотрели на звёзды и говорили о разных вещах, о которых обычно не говорят на трезвую голову да ещё и при свете дня. О сложностях романтических отношений, о том, оправдывает ли цель средства, и о том, как невозможно оставить совесть целиком незапятнанной в наши дни. О том, как нужно искать выход из любой – даже самой невыгодной ситуации. А если нужно – уметь такие ситуации создавать.
Разошлись только с рассветом. И в эту ночь я не вернулся в Терада-я, а побродив ещё по улицам, заснул где-то возле храма Нишихонганджи.

Утром я проснулся, и едва подняв голову, тут же уронил её обратно. Кажется, не стоило столько бегать под дождём, а потом спать не под крышей, а на голой земле. Голова была тяжёлой, лицо горело, в груди саднило и к тому же меня терзал жуткий кашель. Поняв, что в таком состоянии я вряд ли смогу быстро бегать и уж тем более сражаться, я отправился было искать лекаря, но меня заприметил настоятель храма и пригласил внутрь. Оказалось, что эту болезнь он сам не знает, но может пригласить другого хорошего доктора. Так мы снова встретились с Мацумото-сенсеем, который пожурил меня за плохое отношение к собственному здоровью и напоил целебным отваром. На моё же признание, что денег у меня нет, но я могу отработать, доктор сказал, что за последние дни ему заплатили всего единожды, и я могу не беспокоиться об этом. Я поблагодарил, но про себя всё равно решил, что если уважаемому доктору когда-нибудь понадобится моя помощь, я сделаю всё возможное и невозможное тоже.
Пока я лежал в храме, то из подслушанных разговоров узнал, что вчера кто-то пытался поджечь резиденцию Сацума, но доблестные Шинсенгуми успели залить строение водой, пока оно не сгорело дотла. Также я узнал, что в Киото происходят какие-то совсем уж странные вещи: поймали человека, означенного в списке, как вор, похитивший из дворца священные императорские чётки. Но чёток при нём не оказалось, и в их пропаже обвинили Шинсенгуми. Впоследствии же оказалось, что чётки нашлись у оружейника. Он тоже был арестован, но когда его пришли забирать имперские посланцы, прошел сквозь стену и исчез вместе с чётками.
Впрочем, последнюю весть – как и вчерашнее заявление Накаоки о том, что его невеста на самом деле тануки – я решил отнести к продолжению горячечного бреда.
Как и то, что вдруг раздался громкий возглас: «Яманоучи Йодо, блистательный даймё Тоса. Склонитесь!»
Откуда в казармах Шинсенгуми взялся даймё Тоса, я не знал. И склониться по большому счёту тоже не мог, так как уже лежал на циновке, не в силах подняться.
По долетающим сквозь тонкую стену обрывкам разговора, я понял, что Шинсенгуми арестовали Такечи Ханпейту – вроде как за связи с мятежниками из Чошу. А даймё лично приехал забрать своего человека, чтобы самому судить его.
Когда моё самочувствие улучшилось, я на всякий случай уточнил, не привиделось ли мне явление даймё? Оказалось, что не привиделось, и даже сами Шинсенгуми до сих пор пребывают в небывалом удивлении.
Я направился к резиденции Тоса, но там было тихо. Зато по дороге я встретил Такасуги и Кацуру, которые сказали, что покидают Киото, и передали весточку для Икумацу о месте встречи. Попрощавшись с ними, я направился в оки-я, объяснил всё Икумацу и попрощался и с ней тоже. Зашёл в Терада-я и собрал вещи – мне тоже не следовало долго задерживаться в столице. Уже с вещами зашёл в аптекарскую лавку. Я так понял, что именно с этой женщиной вчера беседовал Такасуги, и она передала для него лекарства. На всякий случай я уточнил, что за болезнью страдает мой друг, и новости оказались слишком неутешительными. Впрочем, надеяться на чудо никто не мешает. Они, как известно, случаются. Например, ещё пару лун назад, никто и не думал, что союз Чошу и Сацума возможен...
Задумавшись о чудесах и их последствиях, я едва не налетел на настоятеля Нишихонганджи, который так помог мне, когда я заболел. И он – вот совпадение – тоже заговорил о чудесах, спросив меня, верю ли я в них. Я сказал, что верю – после чего мне поведали настолько странную историю, что я не знал, что и думать. Оказалось, что тот самый оружейник, который по слухам ходил сквозь стены в камере у Шинсенгуми, на самом деле умеет много того, что не умеют обычные люди. И он желает вернуть священную императорскую реликвию на место, для чего следует произвести обряд, и я зачем-то должен участвовать в этом обряде, так как олицетворяю собою одну из стихий. Я, признаться, ничего не понял, но сказал, что если это действо необходимо для блага Киото и императора, то я согласен.
После чего настоятель оставил меня в храме и пошел разыскивать остальных заинтересованных лиц. Ожидая его, я стал свидетелем ещё одной сцены: в казармы Шинсенгуми пришёл мой старый знакомый Окада Изо, сообщил, что Такечи Ханпейта совершил сэппуку по приказу даймё и вызвал на бой Сайто. Я попытался дать тихий совет не связываться, но, увы, это было бесполезно – Окада желал мести. В результате они нанесли друг другу тяжелые ранения, но Окаду зарубили.
Вскоре после этого состоялось второе явления даймё Тоса в казармы Шинсенгуми. Но я не осмелился обратиться к нему – в конце концов, где я, и где даймё? А чтобы достичь своих целей... не, я лучше сам, всё сам.
Вернулся настоятель вместе с оружейником и ещё несколькими людьми. Среди них оказался мой дорогой друг Накаока, который шепнул, что в отсутствие Такечи, даймё назначил его главным самураем, даровав, собственно, самурайство.
Ещё явились чайный мастер и... Окита Соджи. О его участии в ритуале меня предупреждали, но я рассудил, что если этот юноша помог Кацуре сбежать, то и меня он посреди церемонии хватать не станет. Так и вышло.
Оружейник расставил всех, согласно каким-то своим соображениям, сказав при этом мне, что я – кирин. Этому я тоже решил не удивляться, мало ли? А потом оруженик встал в центр, пробормотал какую-то мантру и на мгновение исчез. А когда появился, то чёток на его руке уже не было. Странные дела, и правда. Но после явления даймё Тоса собственной персоной в казармы Шинсенгуми уже вряд ли можно удивляться хоть чему-то происходящему ныне в Киото.
После ритуала состоялась свадьба Накаоки, на которой я, в отличие от Такасуги, всё-таки успел поприсутствовать. Поздравив ещё раз друга и пообещав вернуться в Тоса в скором времени, я решил, что другие дела зовут меня прочь из столицы. Предстояло наладить торговые поставки через посредника между Сацума и Чошу, а это – учитывая запрет занятий морским делом – будет ещё той задачей.
Но главное – уметь ставить перед собой задачи и достигать цели во что бы то ни стало. А ещё – искать выход из самых безвыходных и безнадёжных положений.

И фото от Хельги-Викинга:

Крадусь из кустов...