Текстоподарочки, номер восемь

[hori]

Исходный пост с заказами

Сказка для  Лисёнок Миц
По условиям: что-нибудь про лис
Дисклеймер: получилась ещё одна сказочка из тех, что рассказывают в Озёрном Краю.

«Сказка о двух братьях и волшебной лисице»

«Сказка о двух братьях и волшебной лисице»

Жили-были в Озёрном Краю старик со старухой, и было у них двое сыновей-погодков.
Сами старики всю жизнь в поле проработали, а для детей своих захотели лучшей доли. Подумали-порешили, да и отправили сыновей учиться. Старшего – в храм богини животных – Джиневии, чтобы мог он потом в королевские конюшни наняться лечить лошадей. А Младшего – в храм бога-Охотника, чтобы занял он место придворного ловчего.
Споро пошла у братьев учёба, и через несколько лет стали хорошими жрецами, чудеса творить способными.
А тут как раз и нужные должности при дворе освободились – самое время попытать счастья.
Постарались братья на славу, показали свои умения и прошли испытание с честью. Старший загнанного жеребца на ноги поднял, а Младший лучше прочих претендентов натренировал ручного сокола. Такого умного, что сам король только с этой птицей охотиться стал.
Так и зажили они при дворе припеваючи, ели досыта, работали с душой, про родителей стареньких тоже не забывали, и повсюду были им почёт и уважение.
Вот только незадача – с тех самых пор, как оказались братья при дворе, между ними словно чёрная кошка пробежала. Раньше были – не разлей вода, во всём друг дружке помогали. А тут начали поглядывать косо, а потом и вовсе разговаривать перестали. Младший ещё как-то пытался примириться, но Старший ни в какую не соглашался. А на каком-то пиру даже сказал, что нет у него больше брата, и никогда не было.
Старые родители пытались выяснить, в чём дело, да без толку. Друзья приходили увещевать – а упрямцы всё ни в какую. Видать, большую обиду затаили.
А тут ещё новая беда приключилась: стали люди поговаривать, что в окрестностях замка лисица завелась, да не простая, а волшебная: шерстинка к шерстинке, пушинка к пушинке, блестящая шкурка, а на кончик хвоста – будто молоком капнули. Житья он неё не стало в округе: то проберётся в птичник, гнёзда разорит, всех цыплят передушит, то яйца выест до последнего – только скорлупки пустые оставит.
Собирались деревенские изловить пакостницу, да не сумели. Покусала лиса двух охотников, и удрала в лес, только её и видели. А охотники те потом заболели, ни есть, ни пить не могли, метались в жару. Долго жрецы-целители с ними маялись, еле-еле выходили смельчаков.
А лисица тем временем уже до дворцовых птичников добралась и там поживилась, лишила короля любимого утреннего омлета с ветчиной.
Разгневался тогда король, решил сам отправиться на охоту за волшебной лисицей. Советники да министры его хором переубеждать стали – а ну как она на правителя пасть разинуть осмелится?
Отговорили всё-таки, но с тех пор король сон и покой потерял, так хотелось ему плащ с воротником из лисьего меха справить. Уж очень красивой та лисица была: шерстинка к шерстинке, пушинка к пушинке, блестящая шкурка, а на кончик хвоста – будто молоком капнули.
Совсем невмоготу стало королю, вызвал тогда он к себе того брата, что был главным ловчим и молвил так:
– Излови-ка ты волшебную лисицу и доставь её во дворец живой или мёртвой. Да смотри, шубку не попорть. Даю тебе на всё три дня. А не управишься в срок – прощайся с головой.
Пригорюнился младший брат – да делать нечего, надо королевский приказ выполнять. Смастерил он хитрый капкан и прочную клетку, взял приманку, положил стрелы в колчан, снял со стены свой лук охотничий зачарованный, и пошёл на конюшню, чтобы лошадь седлать да в леса ехать.
А на конюшне в тот час, как назло, Старший брат случился.
– Не будет, – говорит, – тебе лошади. Дурной ты человек, и дело задумал дурное. Скажу я королю, что хворь всех коней поразила, и лишь за три дня излечить их можно. Иди пешком, и чтоб тебе из лесу ни с чем вернуться!
Расплакался тогда Младший от обиды и спросил:
– Что же я сделал тебе, брат, что ты смерти моей желаешь? Ведь если не поймаю я эту лису для короля, не сносить мне головы. Мы же росли с тобой рядом, и вместе мечтали, как будем во дворце служить. Почему теперь так сильно ненавидишь меня? Я же не чужой тебе...
Дрогнуло сердце Старшего, и ответил он так:
– Не чужой, да. Но и не родной больше. Как я могу любить тебя, если сами Боги развели нас? Джиневия Милостивая велит мне защищать зверей и пташек, лечить и подкармливать, а ты убиваешь их ради забавы – во славу своего Охотника?
Хотел Старший уйти, но Младший вперёд бросился, за рукав схватил.
– Постой! Не по своей воле иду я за лисицей, а по повелению Его Величества. И жаль мне эту лису, ведь красивая она: шерстинка к шерстинке, пушинка к пушинке, блестящая шкурка, а на кончик хвоста – будто молоком капнули. Но прогневала она короля: слишком много уток и кур передушила, слишком часто яйца портила. Если не остановить её, скоро в окрестностях вообще домашней птицы не останется. Что скажешь, брат? Кого защищать будешь? Лисицу эту малахольную, или пташек безобидных, что противостоять ей не могут?
Задумался тогда Старший брат. А потом кивнул головой, решив так:
– Седлай коней, вместе поедем. Не зря я учился в храме все эти годы, ибо ведом мне теперь язык животных. Ты найдёшь лисицу, что непотребство учиняет, а я попробую спросить, почему она так дурно поступает. Только дай слово, что не станешь убивать её прежде, чем мы поговорим.
Младший с радостью пообещал, что не тронет лису, и братья выехали в путь.
Целый день по лесу рыскали, в такую глушь забрели, что пришлось спешиться. Лишь на утро следующего дня напали они-таки на след волшебной лисицы.
Ох и хитра она была, а всё равно укрыться не сумела. Вышли два брата прямо к логову, в чаще запрятанному, и увидели: сидит на поляне лиса-красавица: шерстинка к шерстинке, пушинка к пушинке, блестящая шкурка, а на кончик хвоста – будто молоком капнули. А вдалеке от неё другой лис пристроился – похожий, как две капли воды, вот только помладше будет. Видать, сынок ейный.
И хочет всё тот второй лис к мамке подойти, а она его от себя гоняет, не подпускает, огрызается даже.
Забыл Старший брат все слова заготовленные, да и спросил прямо:
– Что же это вы, госпожа Лисица, так сурово с чадом своим поступаете? Что же такого натворил он, что прощения не заслуживает?
Посмотрела волшебная Лиса на гостя непрошеного и молвила не по-звериному, а по-человечьи:
– Не тебе об этом говорить, и не мне оправдываться. Ведь ты собственного брата простить не можешь! А он лишь делает то, чему обучен в храме охотничьем. Выходит, и бог-Охотник тебе не угоден, а? Его тоже винить будешь?
Стыдно тогда стало Старшему, принялся он у брата и у его божественного покровителя прощения просить.
Но по лицу было видно: сомневается он, не от сердца говорит, а страшится, что Охотник разгневается. Ведь с богами, кем бы они ни были, спорить не стоит.
И тогда в разговор вступил молодой лис:
– Да будет тебе известно: у богини, которой ты служишь, был сын. И так уж случилось, что интересовали его лишь лес и охота. Каждый день уходил он с утра, а вечером возвращался с добычей. Претило это занятие его добросердечной матери, а вскоре и сам сын противен стал. Однажды она вышла на порог проводить его, и велела больше никогда домой не возвращаться. И тогда сказал ей сын, что придёт день, и поймёт она, что из Джиневии Милосердной стала Джиневией Жестокой, раз от собственного ребёнка отказывается. И ушёл, хлопнув дверью.
– И что же дальше? – спросил Младший брат, видя, что лис не собирается продолжать, – неужели они так и не помирились?
– Понадобились годы, чтобы мать и сын согласились снова встретиться, – сказала волшебная Лисица, – но потом они всё же выслушали друг друга и порешили, что каждый должен заниматься своим делом. Джиневия будет оберегать животных от болезней и злых людей, а её сын – учить своих последователей, что охотиться следует только ради пропитания, а не для забавы. Потому-то и жрецы бога-Охотника никогда не трогают маленьких зверёнышей, и самке с приплодом вредить не будут.
– А ещё договорились мать и сын, что жрецы их тоже не должны ссориться между собой, – добавил молодой лис, – особенно, если они не чужие друг другу. Иначе в погоне за малой справедливостью можно большую утерять. А, пытаясь пресечь малое зло, сотворить зло великое.
Тут-то и поняли братья, кто перед ними. Склонились низко-низко, а когда распрямились, то увидели – нет больше на поляне ни лисицы, ни её сына. Только трава колышется.
Обнялись тогда братья и пообещали, что не будут больше избегать друг дружку и обиду таить.
И всё бы хорошо, вот только как Младшему быть? Не выполнил он королевского приказа, не привёз из лесу волшебную лисицу: шерстинка к шерстинке, пушинка к пушинке, блестящая шкурка, а на кончик хвоста – будто молоком капнули. А, значит, не сносить ему головы.
По дороге назад порешили братья, что вдвоём к королю отправятся и расскажут, как всё было без утайки. Боги-покровители на их стороне будут, и дурного не допустят.
Да только оправдываться и вовсе не пришлось. Король внезапно жениться собрался. Ему советники да министры портретик невесты подсунули, да такой раскрасавицы, что он не то, что о лисице – о политике думать забыл.
А деревенские все, как один, пожимали плечами да говорили, что куры всё время на месте были, неслись исправно, а яйца и вовсе никто не воровал. И лис волшебных в этих краях давненько не видывали.
Поняли братья, что миновала беда, и вернулись к своим делам. А обещание, данное в лесу, всю жизнь держали – больше ни разу не ссорились.