Fight for your values and fight for your friends! | Влюблён в Йоркшир | Северная гордость | По эту сторону дождя
Вернулись с полигона – уставшие как не знаю кто, но довольные. Лично для меня игра удалась, несмотря ни на что.
Но обо всём по порядку.
Заброска на полигон
читать дальшеЗаезжали мы одними из первых, намеревались выехать утром в четверг, чтобы днём быть уже на месте, спокойно поставиться и обустроить лагерь к приезду основной части команды.
Выехать пораньше удалось – но с дальнейшими намерениями... в общем, судьба распорядилась иначе.
Выехали мы на двух машинах: Женька и Эния поехали сопровождать вещи всей команды на заказанной газели, а нас с Сехмет до полигона согласился довезти Хико, за что ему огромное нечеловеческое спасибо.
Газель, проскочив все пробки, оказалась в лесах уже в районе полудня, а мы немного задержались в пути, но где-то в половину второго приехали на полигон, следуя способу добирания по карте. И тут оказалось, что полигон-то есть (я его помнил по играм «Князь Света», «О, Париж» и ряду других), а вот мастера находятся где-то ещё. Зато на полигоне обнаружился Мантикор, который следовал по той же самой карте, что и мы.
Немного побегав по полигону и окончательно убедившись, что мы и мастера находимся в разных местах, мы вернулись к машине и принялись звонить всем. Мастерам не удалось сориентировать нас, так что в ход пошли все возможные знакомые, которые отличали Хотьково ближнее от Хотьково дальнего и Хотьково мокрое от Хотьково сухого. С помощью соцопроса было выяснено, что мы находимся на Хотьково, которое сухое и ближнее. То есть, то самое, на котором игра должна проводиться. Но поскольку полигон очень большой, то, возможно, мы находимся в его диаметрально противоположной части. А переправу смыло.
Ситуация осложнялась тем, что свою газель мы на месте также не обнаружили, а созвонившись несколько раз с теми, кто на ней ехал, установили страшную истину...
Итак, мы находились в одном месте, мастера – в другом, а вещи, сгруженные с газели и Женька с Энией вообще в третьем.
В общем, экипаж нашего транспортного средства пополнился ещё и на Мантикора (благо, вещей было не очень много), и мы отправились искать полигон, следуя на этот раз не машинному, а пешему способу доброски.
Через некоторое время, исколесив Хотьково вдоль и поперёк, доехав чуть ли не до музея Абрамцево и едва не уехав в Сергиев Посад, мы всё-таки обрели искомую бетонку.
Подъехать близко к полигону, увы, не удалось, и до мастерятника пришлось топать пешком добрых пару километров. Но по крайней мере, мы нашли нужное место. Время как раз подходило к четырём.
Дело оставалось за малым – нужно было каким-то образом переправить все вещи, которые ехали на газели из района Филимоново на полигон. Всё осложнялось тем, что всё то, что ехало на газели, не собиралось влезать в легковую машину, даже если бы в ней остался только водитель. Но тут нам повезло: оказалось, что Блэйз записал телефон водителя, который его подвозил до полигона, и этот водитель согласился выполнить задачу и даже за небольшие деньги. Видимо, сыграло роль ещё и то, что у этого водителя дочь сама из ролевиков, он знал местность, знал, как ехать до полигона и был готов помочь. На его машину тоже всё не влезло, но он призвал на помощь знакомого на второй машине. В общем, мы едва успели дотащить вещи, которые ехали с нами до места стоянки, как узнали, что приехала вторая партия.
Дальнейшая часть дня прошла в постоянном таскании вещей из точки А в точку Б. Палатки мы ставили уже в сумерках. По темноте у нас уже не было сил ни пилить дрова, ни поддерживать костёр – благо, была возможность вскипятить воды на газовой горелке. Горячего очень хотелось, потому что весь четверг шёл дождь: то совсем чуть-чуть накрапывая, то усиляясь. Выпив чаю с коньяком и дождавшись Ликс и Нанао, которые заезжали на полигон в четверг вечером по темноте, мы немного обсудили наши незабываемые приключения и грядущую игру, а потом завалились спать. Если бы не Нанао, которая устроила сеанс массажа, следующее утро могло бы быть совсем недобрым. Как и общий настрой. Но обошлось.
День первый
читать дальшеВ отличие от прошлого дня, день начался хорошо. Проснувшись, выпив кофе и поев, мы принялись обустраивать локацию. Я получил аусвайсы на всех приехавших, и даже успел обсудить с мастером свои способности. Парад с шести вечера, как я узнал, перенесли на девять, а потом и на десять, так что мы успели всё, что хотели успеть, и даже прибыли на парад одними из первых. Сам парад несколько затянулся, и в конце его – я удивился – не прозвучала фраза «игра началась». Впрочем, эту привычную формулу можно было произнести и самим.
Итак, игра началась!
Предыстория:
Моим персонажем был сэр Акколон Галльский, средний сын короля Уриенса из королевства Гоор. Рыцарь 32 лет, прошедший в своё время обучение на Авалоне, носящий на руках авалонских змей и обладающий рядом жреческих способностей. Язычник, разумеется.
В его истории был печальный момент, связанный с женитьбой его отца, короля Уриенса.
Шестнадцать лет назад, когда Акколон только-только вернулся с Авалона, они с отцом и старшим братом отправились в Камелот, где Акколон участвовал в турнире, но не преуспел – зато узнал, что одна из придворных дам ставила ленту на его победу. Эту даму он нашёл лишь на следующий год – ею оказалась сама сестра Верховного Короля – леди Моргана.
Едва взглянув на неё, Акколон понял, что его тянет к Моргане настолько, что ещё несколько слов – и он уже никогда не сможет её забыть. Их разговор продлился, и дошёл до того, что в тот год ночь Белтайна они провели вместе. А наутро Акколон окончательно решил, что эта леди будет принадлежать ему – и не важно, что она сестра Верховного Короля, а он просто второй сын одного из его вассалов, и уж тем более не важно, что она его лет на семь старше – и собирался просить руки Морганы, но не успел.
На пиру, когда он только пытался улучить момент, чтобы обратиться к Артуру – а внимания Верховного Короля, как обычно, жаждали все – Моргана во всеуслышание объявила, что выходит замуж. И не за кого-нибудь, а за Уриенса, за отца.
После такой насмешки Акколон не вернулся домой, а остался в Камелоте, чтобы не мешать счастливым молодожёнам – и лишь через год нашёл в себе силы снова увидеть отца и ту, которую любил и которая теперь не могла ему принадлежать. Он снова появился дома как раз тогда, когда стало известно, что Моргана родила королю Уриенсу сына, а самому Акколону брата – маленького Ивейна.
Как ни старался тогда Акколон избежать встречи с Морганой, ничего не вышло. Они поговорили, и Акколон, доселе думавший, что Моргана лишь посмеялась над ним, понял, что они оба стали жертвами досадной ошибки, которую уже не исправишь.
Он до сих пор любил Моргану и понимал, что одно его присутствие во дворце будет искушением для них обоих, но внял просьбам отца задержаться ещё ненадолго. А потом ещё ненадолго. И ещё. А дальше всё произошло само собой. Невозможно вечно сдерживаться. Они с Морганой стали тайно встречаться – в саду, за пределами замка и даже в самом замке. И именно тогда Акколон окончательно осознал, что дело не только в земной любви, есть и нечто большее. Моргана – жрица, прошедшая посвящение на Авалоне – стала для него олицетворением Богини, и Акколон осознал, что смысл его жизни заключается в служении Ей. Их с Морганой союз стал символом сакрального единения, способом отправления обрядов и средоточием служения тем силам, о существовании которых Акколон узнал на Авалоне.
Вскоре младший брат Акколона – Ивейн – тоже отправился обучаться на Авалон.
Христианство в стране не получило большой власти, зато забытые языческие традиции постепенно возрождались – в том числе усилиями Акколона и Морганы.
Так прошло почти шестнадцать лет.
А потом старый король Уриенс умер.
На самом деле случилось так, что игрок, который должен был играть роль Уриенса, на игру не заехал. Если бы он был, то и моя, и наша общая с Морганой игра могла бы сложиться совсем иначе. Но вышло так, что для нас игра началась со смерти Уриенса. Всё дальнейшее, о чём будет написано в этом отчёте, происходило уже в рамках игры. Посему дальнейшее повествование будет идти от первого лица.
В королевстве Гоор был траур. Старый король почил, что в таком возрасте, конечно, не удивительно. Но его смерть не могла не повергнуть в печаль всех его подданных.
Король Уриенс прожил долгую и плодотворную жизнь, хоть остаток её и был омрачён тяжёлой болезнью.
Произошло это как раз накануне праздника Лугнасад, и многие подданные короля, скорбя об утрате, отказались от полагающихся празднеств.
Но было известно, что на Авалоне к отмечанию одного из четырёх великих празднеств года, приуроченного к сбору урожая и началу осени, готовятся вовсю. И королева Моргана, которая не была на Авалоне уже много лет, решила принять приглашение. Честь сопровождать её выпала мне и её верной фрейлине Уне.
Авалон ждал гостей, и Моргана со спутниками прибыла одной из первых. Нам было предложено присесть у огня, пока собираются остальные гости. Моргана же отправилась поговорить с Владычицей Вивианой. Их беседе не следовало мешать: в конце концов они давно не виделись, а я знал, что последняя их встреча была омрачена ссорой. Так что оставалось лишь ждать – смотреть на звёзды в ясном небе и на мою леди, которая своей красотой затмевала звёзды.
Гости постепенно собирались, барды развлекали собравшихся песнями – и когда появились последние из ожидаемых, начался праздник.
Моргана подсела к нам, и, как мне показалось, выглядела расстроенной. Но я решил оставить расспросы на потом, чтобы не мешать обряду.
Мы поднесли дары Богине, а потом все в одном круге вкусили хлеба, выпеченного из зёрен последнего снопа, выпили вина. Дальше настало время песен.
А потом Владычица объявила, что настало время ей и её мужу покинуть общество гостей, дабы отправиться в поля, где им вдвоём надлежало возлечь друг с другом, как мужчине с женщиной и как жрецу со жрицей, осуществив союз Земли и Неба во имя процветания этих земель.
Оставшимся гостям надлежало продолжить трапезу и веселье, но настроения веселиться у меня не было. Всё же праздник был омрачён смертью отца. Он не был мне близким человеком, но я всегда старался чтить его – в меру собственных сил и возможностей. Сам же Авалон, где я не был вот уже шестнадцать лет, показался мне сильно изменившимся. Я не ощутил былой силы, и приобщение к таинствам не несло в себе столь же много сакрального смысла, как раньше. Я чувствовал себя несколько растерянно, потому что мне казалось, что я нахожусь не в том месте, где должно, и моё присутствие здесь не слишком-то уместно.
Как оказалось, то же самое чувствовала и моя леди. Поэтому, когда она предложила мне покинуть Авалон в разгаре празднества и отправиться домой, я испытал изрядное облегчение.
Путь домой был лёгким, и не омрачился никакими дорожными трудностями.
В королевстве Гоор при дворе царили шум и суета. Поминки по королю уже справили, и теперь все придворные вовсю готовились к коронации нового правителя – моего старшего брата Аваллоха.
Не имея ни сил, ни желания участвовать в этой суете, я предложил моей леди прогуляться.
Возле нашего родового замка находилась роща Тивери – когда-то священное место. Но друиды, ранее обитавшие в этой роще, покинули её ещё в давние времена, когда мой покойный отец решил обратиться к христианству. Хорошим христианином он не стал, как ранее не стал и хорошим язычником. Возможно, именно это не позволило ему отдать приказ вырубить рощу. Хватило лишь того, что обитатели рощи покинули её, и языческие обряды больше не отправлялись повсеместно.
Эта роща уже много лет была местом для наших тайных встреч с Морганой.
И в этот вечер нам было о чём поговорить с моей леди.
Мы говорили об Авалоне, и о том, что он изменился. Что ни она, ни я не почувствовали былой силы, и что Владычица уже стара, а достойных преемников мы не увидели на празднике. Изменилось место, изменились песни, и барды поют уже не столь хорошо, как прежде. Туманы всё больше скрывали Авалон от этого мира – и нас хотя и печалило, но теперь совсем не удивляло, что, возможно, Авалону суждено исчезнуть из мира и навсегда скрыться от людских глаз. Мы не знали, можно ли этому помочь – а главное – стоит ли?
Но у нас была наша роща и наше королевство, которое по словам моей леди за те годы, что она провела здесь, стало для неё настоящим домом. В ту ночь мы с ней стали частью того же обряда, который исполняла Владычица Вивиана и её супруг, ведь в нашей земле не было иных жреца и жрицы, способных совершить союз Земли и Неба. И мне в тот миг казалось, что наше единение имеет большую силу, чем иные обряды, и мы делаем то, что должно – по велению сердца.
Потом мы говорили о многом – о том, что заботило нас. О старшем сыне моей леди Мордреде, чьё происхождение она мне открыла. И о втором её сыне Ивейне, который был мне братом по закону, но – вполне возможно, что по крови являлся вовсе не братом, а сыном – ибо отец мой в те годы был уже достаточно стар, а по срокам выходило, что Ивейн вполне мог быть зачат в ту ночь Белтайна, которую мы провели вместе. Мы говорили о будущем короле Гоор, о судьбе королевства и о будущем всей Логрии.
И в какой-то миг я понял, что в этих разговорах с моей леди для меня больше смысла, чем в любых обрядах Авалона. То же, что я хочу провести всю свою жизнь рядом с ней, я знал уже давно. Но если раньше тому было препятствие, то теперь и она, и я были свободны. Как и шестнадцать лет назад, я предложил ей стать моей женой – и как и шестнадцать лет назад она дала согласие. Но теперь – я надеялся – нам ничего не могло помешать. Моя леди сказала, что это её решение никто не посмеет оспорить, даже её брат, Верховный Король, которого, несомненно, следовало поставить в известность и пригласить на свадьбу.
Я был счастлив, как никогда – но знал, что счастье может быть мимолётным, а сила обстоятельств порой способна вмиг разрушить любое счастье. Поэтому я просил назначить нашу свадьбу прямо на завтрашний день – сразу после коронации Аваллоха. Подобная поспешность могла бы кому-то показаться излишней, но я и так ждал этого дня много лет, и ждать ещё больше был не намерен. И моя леди думала точно так же.
Признаться, меня ещё беспокоило, как отнесётся к этой вести Ивейн. Мы не видели его уже десять лет. Именно тогда он отправился на Авалон, и вот-вот должен был вернуться. Я помнил Ивейна ребёнком пяти лет, а вернуться должен был взрослый юноша. Я не знал, как мне себя вести с ним, и сможем ли мы стать близкими друг другу, или будем чужими людьми, хоть и связанными кровным родством. Моргану это тоже беспокоило, но мы решили, что есть вещи, которые не следует пытаться предугадать заранее. То, что можно оставить на завтра следует оставить завтрашнему дню, а пока наслаждаться нынешней ночью.
Вернувшись в замок, мы сразу же хотели объявить о грядущей свадьбе. Но оказалось, что в роще мы совсем не замечали течения времени и вернулись так поздно, что большинство обитателей замка уже отправилось спать, а мой кузен сэр Манессен, бодрствовавший в столь поздний час при одном взгляде на нас спросил «ну что, когда свадьба?»
Оставалось лишь рассмеяться и смириться с тем, что всё то, что мы считали тайным, для многих наших близких было уже не новостью. Я был более чем уверен, что мой оруженосец Ансельм и фрейлины моей леди тоже ничуть не удивились подобным вестям, потому как и раньше видели всё, но предпочитали молчать. И я был благодарен им за верность и молчаливое участие.
Перебросившись парой слов с сэром Манессеном, мы отправились каждый в свои покои. Завтрашний день обещал быть хлопотным. Но в тот миг я ещё не подозревал, насколько хлопотным.
День второй
читать дальшеС самого утра мы начали собираться в Камелот, где должен был состояться турнир.
Я никогда не был хорошим бойцом и на тот момент уже чувствовал себя больше жрецом, чем воином, но никогда не отказывался поучаствовать в ратной забаве. Тем более, что в Камелоте у нас были и другие дела.
Следовало пригласить Верховного Короля и его соратников к нам в королевство Гоор на коронацию моего брата – чтобы он сразу после возложения на него венца правителя мог, подобно нашем отцу, присягнуть Верховному Королю.
Также моя леди должна была пригласить своего венценосного брата на нашу свадьбу.
Помимо этого, вернувшийся рано утром Ивейн, попросил Моргану сообщить Верховному Королю вести, которые он принёс с Авалона.
Собравшись и подождав подзадержавшегося Аваллоха, мы отправились в Камелот. Перед турниром я попросил у моей леди ленту или что-нибудь ещё, что она сочтёт нужным мне дать – на удачу. И она своими руками надела мне на шею подвеску, которая остаётся при мне и по сей день.
Рыцарский турнир был воистину захватывающим зрелищем. Все рыцари разделились на две команды, и сначала мы вызывали на поединок рыцарей из команды Короля Артура, а потом они вызывали нас.
Когда был мой черёд вызывать на поединок, я выбрал достойного сэра Лукана по прозвищу Дворецкий. Сэр Лукан полностью подтвердил добрую молву, ходящую о нём, и оказался достойным соперником. Признаться, я сначала даже удивился, что дамы объявили победителем меня. Но потом оказалось, что произошла ошибка, и победу присудили сэру Лукану. Несмотря на эту путаницу, я был весьма рад, что истина была установлена, и слава победителя досталась моему достойному противнику.
На второй бой меня вызвал сам сэр Ланселот. Я знал, что у меня нет шансов против первого рыцаря Камелота, но был весьма рад, что он оказал мне такую честь. Он сражался двумя клинками, а я с мечом и щитом. Разумеется, победителем из этой схватки вышел сэр Ланселот, он же и был признан лучшим рыцарем, отличившемся на этом турнире.
Команда Короля Артура победила, и это было неудивительно, ведь на его стороне сражалось много достойных рыцарей.
Я же был рад поучаствовать в турнире, потому как, хоть я и не принёс своей стране ни одной победы, но оба моих противника были прекрасными бойцами и мне было чему у них поучиться.
На турнире также показали себя, как хорошие бойцы и достойные рыцари сэр Тор, сэр Мелеагант, сэр Тристан и многие другие благородные сэры.
Несколько оруженосцев после этого турнира были посвящены в рыцари, так как им удалось отличиться в поединках. К сожалению, эта честь обошла моего оруженосца Ансельма, но я знал, что юноша ещё молод, и значит слава и почётное звание рыцаря не минуют его в будущем.
После турнира я немного поговорил с сэром Лионелем, который сражался с копьём в руках, выразил ему восхищение его техникой и мы договорились как-нибудь сойтись в дружеском поединке. Жаль, что последующие события заставили нас отложить поединок на потом.
В это время моя леди отправилась поговорить со своим братом, и мне оставалось лишь ждать её, чтобы потом сопроводить домой.
Мы успели немного поговорить перед коронацией, и оказалось, что несмотря на многие обстоятельства, Моргана пришла к согласию с Верховным Королём.
Король Артур оказался в тяжёлой ситуации: как бы он ни поступил, ему грозило стать клятвопреступником либо в отношении Авалона, либо в отношении собственных принципов и обязательств. Я видел, что на турнир приходила Владычица Вивиана, и хотя и не слышал их разговора с Королём, судя по выражениям их лиц, беседа была не из приятных.
Моргана же поведала брату об их общем сыне Мордреде, чем добавила Королю забот.
После той беседы моя леди готова была поддержать Верховного Короля в его споре с Авалоном и высказывала сомнения, что Владычица действует, как должно действовать жрице. Мне тоже казалось, что Авалон не должен так сильно вмешиваться в политику и сеять раздоры, не слишком угодные Богине. Я высказал лишь то, что какое бы решение не приняла моя леди, я буду рядом, стану поддерживать её и помогать ей во всём.
А тем временем в стране Гоор готовились к коронации Аваллоха, начали приходить первые гости, и мне пришлось заниматься возникающими проблемами и отдавать распоряжения.
В это время – я заметил краем глаза – пришёл Ивейн в сопровождении Мордреда. И моя леди ушла говорить со своим старшим сыном в рощу. Я, признаться, весьма беспокоился, но последние хлопоты перед коронацией не дали мне возможности дождаться мою леди. Когда все гости собрались, я отправил одну из фрейлин сообщить, что её ожидают в замке.
Всё началось с того, что мы подняли кубки за ушедшего короля, а потом, когда гости выпили и немного утолили голод, направились в священную рощу.
Это была наша с Морганой идея – короновать Аваллоха не по христианскому, а по языческому обряду. Сначала предполагалось, что я смогу возложить на него венец правителя, как жрец этой земли. Но после я счёл должным передать эту священную обязанность моей леди.
Так Аваллоха короновали, и тут же в священной роще он принёс присягу Королю Артуру.
Я был рад, что несмотря на то, что Верховный Король был христианином, он пришёл к нам в рощу, не воспротивился языческому обряду, уважив чужие традиции, и принял вассальную клятву моего брата. Это означало, что он намеревается сдержать слово, данное Моргане. А именно то, что он согласен, чтобы на его землях существовало два равноценных культа, и что каждый житель Логрии волен будет выбирать, каким богам поклоняться.
Сразу после коронации жрица Ниниана провела свадебный обряд, и мы с Морганой наконец-то стали мужем и женой, поклявшись быть вместе всегда – и в жизни, и в смерти.
До последнего момента я боялся, что произойдёт что-нибудь такое, что расстроит нашу свадьбу, и когда этого не случилось – словами не передать, как я был счастлив. Теперь мы могли быть вместе открыто, и никто больше не имел права препятствовать нашему союзу.
Вместе с гостями мы отправились в пиршественную залу, и на выходе из рощи встретили Владычицу Вивиану. Она поздравила Моргану, но мне показалось, что она совсем не рада тому, что моя леди обрела своё счастье. Хотя, может, это было ложное впечатление.
Праздничную трапезу мы начать не успели.
В замок заявился сэр Агравейн, пребывающий в гневе и замешательстве. Он потребовал, чтобы его провели к Верховному Королю, где в присутствии его спутников и наших гостей поведал о случившемся несчастье.
По его словам выходило, что он был околдован одной из жриц Авалона – леди Олвейн. Они вдвоём обедали в замке, когда Агравейн услышал шум, доносящийся из спальни его матери, королевы Моргаузы. Направившись туда, он застал свою мать в непристойном виде в объятиях сэра Ламорака. Во гневе сэр Агравейн обнажил меч и одним ударом отсёк две головы, после чего наваждение развеялось, и он обнаружил, что никакого сэра Ламорака в постели нет, а есть только леди Моргауза с отрубленной головой. В бешенстве он напал на леди Олвейн, обвиняя её в том, что наслала она зловредные чары, и хотел зарубить её, но леди Олвейн, отрицая вину, скрылась с помощью магии. И теперь сэр Агравейн явился к Верховному Королю требовать справедливого наказания для леди Олвейн, из-за которой пришлось ему убить мать, а иначе он грозился отправиться в дорогу и убивать всех жриц Авалона, встретившихся ему на пути.
Я видел, как изменилась в лице моя леди, услышав эти слова. Она направилась к Владычице Вивиане, которая стояла неподалёку, и стала требовать у неё ответа. Я знал, что Моргана не доверяет Владычице, и это заставило её подозревать, что подобные действия леди Олвейн могли быть злым умыслом самой Вивианы. Однако Вивиана отрицала свою причастность, а потом вдруг побледнела, схватилась за сердце и упала. Все, кто стоял рядом, бросились к ней. Я услышал её слова, ещё не совсем понимая, что это значит для нас с Морганой. Вивиана сообщила, что назначает мою леди своей преемницей и новой Владычицей Авалона, после чего умерла.
Совсем не так я представлял себе вечер после нашей свадьбы. Все случившееся потрясло меня и я думал о том, что если мне так не по себе, то каково же моей леди? И Вивиана, и Моргауза приходились ей тётками, и какими бы ни были их отношения, из смерть не могла её не опечалить. Мне оставалось лишь взять мою леди за руку, крепко сжать её ладонь и надеяться, что моё присутствие хоть немного поможет ей справиться со свалившимися на нас несчастьями.
Тем временем сэр Агравейн продолжал требовать суда. Решение было принято Верховным Королём при участии Морганы. Он повелел сэру Агравейну сегодня же явиться на суд в Камелот, Моргана же, как новая Владычица Авалона, в свою очередь обещала разыскать леди Олвейн, которую обвинял сэр Агравейн и также привести её на совместный суд Камелота и Авалона.
На том и порешили.
Мы с Морганой и Ивейном, к тому моменту уже посвящённым в рыцари, отправились разыскивать леди Олвейн. Оказалось, что та пребывала на Авалоне и не пыталась бежать. Она подтвердила, что была в замке с сэром Агравейном, но полностью отрицала то, что накладывала на его какие-либо чары. Леди Олвейн была готова отправиться на суд в Камелот, дабы защитить своё доброе имя.
Моя леди отправилась вопросить Богиню о том, причастны ли хоть как-то жрица Авалона к случившемуся и было ли видение сэра Агравейна насланным или истинным.
Ивейн отправился искать поговорить с сэром Агравейном, дабы узнать больше подробностей. Например, не принимал ли он каких-нибудь напитков из чужих рук, прежде чем произошло несчастье. Мы предполагали, что подобные видения могут возникать ещё и от ряда зловредных зелий.
Я же остался с леди Олвейн. Я всецело верил в то, что она непричастна к этому делу – негоже жрице Авалона, служащей Богине, насылать на кого-то зловредные чары с целью отнять жизнь. Но я понимал, что на суде будет её слово против слова сэра Агравейна, а свидетельства жриц – единственных, кто знает толк в чарах – вряд ли будут приняты всерьёз теми, кто поклоняется Христу. Всё шло к тому, что дело может разрешиться лишь поединком сэра Агравейна и того, кто вступится за честь леди Олвейн. Известно, что Божий Суд признают и христиане, и последователи Богини. Я сказал, что буде таковой поединок случится, я готов выступить в защиту леди Олвейн. Мой брат сэр Ивейн высказывал такое же намерение, и я был уверен, что и другие достойные рыцари согласятся выступить в её защиту. Леди Олвейн поблагодарила меня и согласилась принять мою помощь.
В этот миг вернулась моя леди и сказала, что Богиня ответила на её просьбу, видение было истинным, а леди Олвейн действительно невиновна.
После этих слов мы отправились в Камелот, дабы сопроводить леди Олвейн на суд.
В Камелоте я встретил моего друга и гостя страны Гоор – сэра Мелеаганта, которые сообщил хорошую новость. Дело в том, что сэр Мелеагант был непризнанным бастардом короля Бретани Леодегранса, а значит – сводным братом королевы Гвиневеры. Сэр Мелеагант хотел, чтобы его признал отец, но король Леодегранс безвременно почил, и единственным его шансом стало признание сестры. Оказалось, что королева Гвиневера признала брата прилюдно, и Король Артур согласился с этим, и лишь велел сэру Мелеаганту носить герб отца с полосой, перечёркивающей этот герб и говорящей о том, что он всё-таки не законный сын короля. Я от души поздравил сэра Мелеаганта.
Пока мы ждали, когда достойные рыцари соберутся на суд, я встретил своего оруженосца Ансельма, узнал о последних новостях в королевстве Гоор. Также в Камелот явился сэр Ивейн, он сообщил, что поговорил с сэром Агравейном. Тот утверждал, что не пил и не ел ничего подозрительного, и лишь леди Олвейн могла быть причиной его наваждения. Также сэр Агравейн сказал, что если бы он увидел ещё раз точь в точь такое же зрелище, то поступил бы точно так же, и ещё раз убил бы свою мать, оскверняющую ложе его покойного отца с членом семьи убийцы его отца.
Я, признаться, не понимал, почему королева Моргауза – вдова и свободная женщина не имеет права выбрать себе мужчину по нраву. К моей радости Ивейн поделился со мной теми же соображениями и сказал, что никогда бы в жизни не поднял руку на свою мать, даже если бы застал её в постели с другим мужчиной. При этих словах я испытал большое облегчение. Теперь я знал, что если мой брат (или сын?) и осуждает нашу поспешную с его точки зрения свадьбу с его матерью, то он никогда не сделает ничего плохого моей леди. А то, что наша свадьба не слишком-то по нраву Ивейну, я чувствовал, и понимал его – и правда сложно сразу же после смерти отца смириться с мыслью, что его же собственный брат стал теперь ещё и его отчимом.
Тем временем рыцари стали собираться за Круглый Стол, и обсуждение началось.
Признаться, меня несколько смущало то, что они обсуждали несколько дел одновременно. Оказалось, что несколько рыцарей ещё ранее отправились в Бросселианд, и там с ними происходили странные вещи. Некоторые видели связь между событиями в Бросселианде и наваждением, постигшим сэра Агравейна. Я, признаться, особой связи не улавливал, но решил, что если в наваждении будет обвинена третья сила, то будет только лучше – тогда сэр Агравейн не станет преследовать жриц Авалона, леди Олвейн окажется в безопасности и моей любимой супруге также не будет ничего угрожать.
Размышляя об этом, я слишком поздно заметил, что сэр Агравейн стал подкрадываться со спины к леди Олвейн, стоящей неподалёку. К счастью, это заметила жрица Ниниана, и успела оттолкнуть леди Олвейн, так что удар кинжала, предназначенный ей, прошёл мимо. Я сразу же метнулся туда, но меня опередили достойные сэры Кей и Лукан Дворецкий.
Сэра Агравейна отвели на место, и Моргана попросила взять его под стражу. Это требование выполнено не было, но за сэра Агравейна поручился сэр Гавейн, его старший брат. Признаться, я не слишком надеялся на это поручительство, так как сэр Агравейн был явно не в себе и вполне мог ещё раз попытаться совершить непоправимое.
У леди Олвейн было уже достаточно охранников, а сэр Агравейн находился слишком близко от моей леди, так что я счёл разумным встать между ними. Заметил, что рядом же держится и сэр Лукан, что только упрочило моё им восхищение.
Наконец, слово дали сэру Агравейну. Он ещё раз поведал свою печальную историю, и подтвердил, что будь у него второй шанс, он поступил бы точно также. Последнее заявление вызвало возмущение нескольких рыцарей.
Моя же леди сказала, что жрицы Авалона невиновны в том, что случилось с сэром Агравейном и поклялась в том.
Тогда сэр Гавейн предположил, что если видение было истинным, то, возможно, его брат видел не настоящее, но прошлое – ведь известно, что сыновья королевы Моргаузы вполне могли унаследовать дар видения. Он же предложил задать прямой вопрос сэру Ламораку.
Тот согласился ответить, встал и поклялся, что с королевой Моргаузой у него ничего не было.
После чего сэр Агравейн вернулся к своим обвинениям в сторону жриц Авалона и потребовал поединка – чтобы Божий Суд решил, кто прав, а кто виноват. С условием – биться до смерти.
Тогда я подумал, что сэр Агравейн совсем потерял разум. Он признавался, что был влюблён в леди Олвейн и продолжает любить её – но теперь его любовь превратилась в ненависть. Не знаю, возможно, он осознавал, что правда не на его стороне, и таким образом хотел умереть в поединке... Но, может быть, всё было и не так.
Я помнил своё обещание леди Олвейн и готов был выступить в её защиту. Ивейн тоже не думал отступать. Возможно, мы бы даже поспорили на эту тему, но тут слово взял Король Артур.
Он принял на себя ответственность и провозгласил, что сам сэр Агравейн признаётся невиновным. Несмотря на то, что он убил свою мать, и это не делает ему чести, он сделал это явно под влиянием зловредных чар, а значит не может быть осужден. Также Король признал невиновной и леди Олвейн. Поединок отменялся, а обстоятельства дела требовали дальнейшего выяснения, дабы найти истинного виновника беды.
На том суд и закончился.
К сожалению, я так и не знаю, чем кончилось это дело. Получилось, что разные игроки получили разную мастерскую информацию, и каждый истрактовал её по-своему. Я не хочу углубляться в эту ситуацию, потому как неигровой момент с выяснениями, кто кому что сказал и кто что понял был не слишком уместен в тот вечер – мне хотелось играть, а не выяснять, кто виноват в расхождении версий. Но я очень надеюсь, что хотя бы после игры мастера поведают нам, чем кончилась история с «испорченным телефоном», и кто в итоге виноват.
Уже стемнело, и нам следовало отправляться на Авалон, дабы почтить память усопшей Владычицы Вивианы.
Мы отправились вперёд, на всякий случай послав моего оруженосца Ансельма, дабы сообщить сэру Ланселоту и Королю Артуру, а также всем, кто захочет явиться, что похоронный обряд скоро начнётся.
Моргана провела нас к месту погребения. Церемония была тяжёлой. Мне было жаль, что Вивиана мертва – ведь с её смертью окончательно уходила в небытие та часть Авалона, которую я помнил с детства – всё то, что в течение десяти лет было частью моей жизни, и то, что определило мою дальнейшую судьбу. Склонившись над телом Вивианы в свой черёд, я попрощался с ней и поблагодарил за все те знания, что получил на Авалоне.
После того, как все попрощались с Владычицей, Моргана объявила, что остальным должно уйти, и теперь с телом останутся только она и другие жрицы.
Мы с Ивейном направились к переправе. Я сообщил, что намереваюсь остаться тут, чтобы подождать Моргану, и Ивейн остался вместе со мной. Мне казалось, что нам необходимо поговорить – слишком много всего произошло. Но в мыслях были только слова Ивейна о том, что он никогда бы не поднял руку на свою мать, что бы ни случилось. И я решил, что он имеет право всё знать. Я рассказал, что наша связь с Морганой началась давно – ещё до смерти нашего отца Уриенса. Ивейн спросил лишь – случилось это до или после его рождения. Я не стал скрывать правду, хотя понимал, что эта весть может отдалить нас ещё больше. Я сказал, что не ведаю, брат он мне на самом деле или сын, и даже Моргана не знает наверняка. Мы говорили долго, а может и нет – но мне казалось, что прошла целая вечность. Решение пришло само. Как бы там ни было, мы всё равно родные друг другу по крови и по духу, и этого никто не изменит. Мы обнялись, и сердце моё успокоилось. Я понял, что этот разговор стоило начинать.
Позднее к нам подошли Ансельм и леди Уна, и мы все вместе ждали, когда вернётся Моргана. Дождавшись же, мы направились домой. Пропустив остальных, мы с Морганой снова отправились в рощу, дабы отрешиться от хлопот и печалей, выпавших на нашу долю в этот нелёгкий день.
Она спросила, как я ощущаю себя в роли мужа Владычицы Авалона, и я ответил, что пока не успел осознать, что это случилось. Она же и сама пока не привыкла к мысли, что Вивиана назначила её преемницей, и не была уверена, что ей стоило принимать этот высокий пост. Я же ответил, что на мой взгляд, она всё сделала правильно. Ведь именно благодаря этому удалось примирить Авалон и Короля Артура – Моргана освободила его от невыполнимой клятвы и взяла другую. Теперь на всех землях Верховного Короля каждый житель мог сам выбирать, каким богам поклоняться, и мне это казалось правильным.
Я спросил, собирается ли моя леди отправиться жить на Авалон, и очень обрадовался, когда услышал, что не собирается. Нет разницы, в каком именно месте мы будем чтить Богиню – и верховной жрице совершенно необязательно находиться на Острове неотлучно. В землях Гоор и в нашей роще наше присутствие казалось мне более уместным, и я был рад, что наши с Морганой мнения в очередной раз совпали. Разумеется, если бы она решила отправиться на Авалон, я бы отправился с ней. Я вообще был не намерен расставаться с ней больше, чем на несколько часов.
И, несмотря на всё случившееся, эта ночь была нашей первой брачной ночью, и мне хотелось, чтобы она запомнилась не хлопотами и тревогой. В нашей роще места для печали не было, а было лишь для счастье, любовь и нежные объятия в свете полной луны.
После мы опять говорили – но не столько о судьбах Логрии, сколько о нас двоих. И всё остальное на этом свете было не важно.
Впрочем, надолго нас наедине всё равно не оставили. Наши верные соратники вечно ходили по пятам, а в этот раз я услышал, как меня зовут по имени, вышел на зов, и увидел королевского шута из Камелота, которого я помнил ещё ребёнком – тогда они жили при нашем дворе, но потом покинули Гоор.
Я спросил, что ему нужно, и оказалось, что его леди мечтает послушать песню, которую я пел прошлым вечером в Камелоте для Морганы. Я согласился, и пригласил их проследовать в рощу, раз уж они оказались неподалёку. Спросил, кто его дама, если это конечно не тайна – и получил ответ, что она лучше сама расскажет, кто она, если сочтёт нужным.
Они пришли, и я спел песню, которую они хотели услышать. Рядом со мной сидела моя любимая, и я знал, что пою для неё. В сущности, всё, что я делал в этой жизни – всё было для неё.
Когда незнакомая дама встала, чтобы поблагодарить за песню, я вдруг ощутил, будто повеяло холодом, и порадовался, что предусмотрительно захватил плащ для Морганы. Плечом почувствовал, как вздрогнула моя леди, и сердце моё исполнилось тревоги. Я спросил у незнакомой дамы, откуда она, и услышал ответ: «из того места, которого нет».
Они ушли вместе с шутом, а мы с Морганой ещё долго не могли прийти в себя. Казалось, что мы коснулись чего-то враждебного и чуждого, и нам повезло, что оно было враждебно не к нам двоим.
Мы вернулись домой под впечатлением об этой встрече. Но вскоре тревожные ощущения развеялись, и я не мог думать ни о чём более, кроме как о моей прекрасной леди.
В тот вечер впечатлений на нас и правда свалилось чересчур много. Поэтому остаток уже даже не вечера, а ночи, мы провели не в игре, а сидя у костра и общаясь по-жизни.
Мне просто необходимо было «сменить обстановку». Я очень прошу прощения у тех, до кого долетали наши пожизнёвые разговоры и песни. У меня не было намерения мешать чьей-то игре, и я честно старался петь тихо, но, по всей видимости, это не очень хорошо получалось...
День третий
читать дальшеУтром в замок пришёл рыцарь, который не назвал своего имени, и он принёс печальные вести. Оказалось, что пока мы спали, Ивейн отправился в путешествие, и оказался на Черной Дороге. Тот рыцарь, что принёс весть, когда-то сам был заколдован и служил Чёрному Рыцарю. Он не мог покинуть Черную Дорогу, будучи её стражем, но Ивейн заменил его. И теперь рыцарь отправился найти своего брата – а когда найдёт, то готов помочь освободить Ивейна и провести на Черную Дорогу того, кто захочет отправиться с ним.
Я, разумеется, сказал, что непременно отправлюсь с ним, чтобы освободить Ивейна – и заручился его словом позвать меня, когда он будет готов выйти в путь.
Когда проснулась Моргана, я сообщил ей печальное известие, и сказала, что отправится со мной вместе.
Мы направились в Камелот, где внезапно стали свидетелями неприятного события. Ко двору Короля Артура заявился сэр Тристан, который предъявил Королю обвинения в бесчестии. Оказалось, что всё дело в том, что Король Артур ещё вчера признал сэра Мордреда своим сыном, и во всеуслышание объявил, что его матерью является Моргана. Сэр Тристан счёл эту весть оскорбительной и порочащей христианнейшего короля, и посему решил вызвать Артура на бой. Оскорблений было сказано немало, и тогда сэр Кей сказал, что тоже вызывает на бой сэра Тристана, потому что не станет терпеть хулу в адрес Верховного Короля, даже если сам не всегда одобряет действия оного.
В тот же миг королевский шут заявил, что какое право сэр Тристан заводит речи о бесчестье Артура, если сам же опорочил своего короля связью с его собственной женой леди Изольдой. В ответ на эти слова сэр Тристан рассвирепел, и нанёс безоружному шуту два удала мечом. Я стоял близко и выхватил меч из ножен. То же сделали и сэр Кей, и сэр Лукан, и другие рыцари – но оказалось, что шут жив, хотя я сам видел, что удары, полученные им, были сильными, и было странно, что они не причинили ему вреда.
Сэра Тристана обвинили в том, что он поднял руку на безоружного, да и к тому же на того, кто сказал правду. Но сэр Тристан ответил, что сказанное – ложь, а шут жив лишь потому, что сэр Тристан не довёл меч.
Стоящий рядом со мной епископ удивился и сказал, что странно это: ведь сэр Тристан – это было очевидно – довёл удары, и если он лжёт в этом вопросе, то кто поручится, что он не лжёт в остальном. Я согласился с ним. И когда он сказал, что не знает, кому из богов молится сэр Тристан, но их Христос такого поведения явно не одобряет, я ответил, что Богиня не одобряет этого тоже. Тогда епископ сказал, что видимо, божество сэра Тристана именуется «Я», и кроме этого божества он никого не слышит и не слушает.
В следующий миг шут возвестил, что считает, что сэром Тристаном нанесено тяжёлое оскорбление, и он бы хотел драться с ним. Но не может, потому что сэр Тристан – рыцарь, а шут, несмотря на благородное происхождение, посвящён в рыцари пока не был. А посему не найдётся ли добрый сэр, который бы посвятил его, шута Короля Артура, в рыцари прямо сейчас. И тогда вышел сэр Ланселот и посвятил его. А потом уже не шут, а сэр Эглам вызвал сэра Тристана на поединок.
Но всем трём поединкам состояться было не суждено: первым с сэром Тристаном дрался Король Артур, и это был воистину славный бой, из которого Король вышел победителем, а сэра Тристана раненого унесли с поля боя. И, хотя Тристан призывал драться до смерти, Король Артур пощадил его. Я не мог не восхититься подобным великодушием, этот поступок лишь в очередной раз подтвердил мои мысли о том, что Артур – достойный король, и никакие другие правители не сравнятся с ним.
Тем временем целительницы, ухаживающие за раненным сэром Тристаном, попросили мою леди осмотреть его – а то вдруг и на нём были зловредные чары, заставляющие его поступать против совести? Я отправился с ней, опасаясь, что сэр Тристан, пусть и будучи раненым, может попытаться причинить ей вред. Сэр Лукан, как выяснилось, опасался того же – сам стоял рядом и мне сказал смотреть в оба. Но сэр Тристан был без сознания, и никаких чар на нём не оказалось. Впоследствии кто-то предположил, что сей рыцарь мог впасть в ярость из-за того, что встретил на пути Красного Рыцаря и говорил с ним – не знаю, правда это или домыслы с целью обелить имя сэра Тристана.
Но вскоре это нас перестало заботить, потому что вдруг откуда ни возьмись появились три дамы, каждая из которых держала в руках чашу. И было сказано, что каждому надлежит попробовать из какой-нибудь чаши, ибо явлена миру сейчас реликвия, коей нет равных – и никогда не будет. И если достойный проследует за дамами и, пройдя испытания, добудет чашу, то мир и благоденствие воцарятся повсеместно. После чего многие рыцари последовали за дамами навстречу испытаниям.
В тот же момент меня нашёл рыцарь, что приходил утром, и сказал, что ему удалось отыскать своего брата – а значит, настало время, когда он может провести нас к Чёрной Дороге. Мы с Морганой отправились следом за ним, и также с нами отправился её старший сын Мордред.
Оказалось, что наш путь лежит туда же, куда идут все остальные благородные рыцари и дамы – к Граалю.
По дороге рыцарь сказал нам, что сможет провести на Черную Дорогу только кого-то одного, и Мордред сказал, что должен идти он, так как в прошлый раз сэр Ивейн пошёл за ним. Я же сказал, что должен идти я, потому что боюсь, что именно я стал причиной того, что сэр Ивейн решил покинуть дом и отправиться в опасное путешествие. Я и впрямь полагал, что наш вчерашний разговор хоть и закончился мирно, но сэру Ивейну, возможно, было бы непросто остаться дома и постоянно видеть нас с Морганой вместе, не ведая, брат я ему или всё же отец. Разумеется, Мордреду я об этом говорить не стал, лишь сказал, что вчера у нас с Ивейном был весьма нелёгкий разговор. Мордред же ответил, что не идти он не может, а меня хочет попросить быть рядом с Морганой и охранять её, после чего ступил на Дорогу.
Мы с моей леди переглянулись и тоже решили попытать счастья – пройти по Дороге, не размыкая рук. Раз уж мы клялись друг другу быть вместе и в жизни и в смерти, значит мы – суть одно.
Нас встретили стражи и спросили, взыскуем ли мы Святого Грааля. Но мы ответили, что Грааль нам не нужен, и мы разыскиваем Ивейна. Стражи сказали, что пройти по Дороге сможет только один из нас. И хоть мы и говорили, что мы едины и должны идти вдвоём, они ответствовали, что несмотря на то, что души наши едины, тела всё же разные, и поэтому мы не сможем пройти вместе.
Тогда Моргана сказала, что она хочет пройти по дороге – и я хоть сначала и думал возразить, но всё же не стал. В тот миг она смотрела на меня не как смертная женщина, но как сама Богиня – и я был уверен, что она знает, что делает. Я сжал её руку и сказал, что буду ждать её.
Мне завязали глаза и вывели страшной дорогой, где пахло тленом и смертью. Когда пелена спала, я обнаружил, что нахожусь рядом с туманной завесой, ведущей к Авалону, и счёл, что это правильное место, и я буду ждать мою леди именно здесь – столько, сколько потребуется.
Я недолго оставался один – скоро ко мне присоединился мой оруженосец Ансельм. Ещё накануне он просил меня, чтобы я разрешил ему отправиться на подвиги. Случилось так, что он полюбил леди Уну, и хотел бы на ней жениться, но было тому два препятствия. Первое – он не был рыцарем, а второе – это пропавший жених леди Уны. Она поклялась, что не выйдет замуж до тех пор, пока не будет у неё доказательств, что пропавший жених погиб, и Ансельм собирался отыскать эти доказательства, а в пути совершить подвиг и заслужить рыцарское посвящение. Пока же он только собирался в путь и не преуспел в своих чаяниях.
Вместе мы дождались мою леди, и она рассказала, что видела Ивейна, и что Мордред заменил его, сам став стражем Чёрной Дороги. Ивейн же пока остался в этом странном месте, так как сказал, что не завершил своих дел на этом пути. Он же просил передать, что отправился навстречу приключениям вовсе не из-за моих слов, и мне не в чем себя винить. Моргане не удалось встретиться с хозяином Дороги Чёрным Рыцарем, и тогда оруженосец Ансельм сказал, что готов отыскать Чёрного Рыцаря сам и передать ему наши слова.
Мы распрощались с Ансельмом, выдав ему напутствия, и сами отправились в Камелот.
Я знал, что мы не успокоимся, пока судьба сыновей моей леди не станет ясна и они не окажутся в безопасности.
В Камелоте мы снова встретили Короля Артура, и узнали, что после сегодняшней истории с Тристаном он решил назначить наследника на случай своей безвременной кончины. Ещё раньше рыцари Круглого Стола обсуждали этот вопрос, и тогда их голоса склонялись к сэру Ланселоту, но тот отказался от подобной чести в пользу своего сына сэра Галахада.
В итоге обсуждение пришло к тому, что наследник так и не был назначен, и на случай своей смерти Король Артур назначил наместником сэра Гавейна, ставшего на тот момент королём Оркнеи. Преемника же надлежало выбрать рыцарям Круглого Стола позднее, когда таковая надобность появится.
Прошло некоторое время – и Ансельм вернулся домой. Он сообщил, что встретил Чёрного Рыцаря и передал ему нашу просьбу, он также рассказал, что прошёл по Черной Дороге, вернулся оттуда живым и даже отыскал доказательства гибели жениха леди Уны. Я счёл, что он заслуживает посвящения в рыцари и немедленно исполнил это намерение. Сэр Ансельм помчался к своей возлюбленной, мы же снова направились на поиски Чёрного Рыцаря – теперь уже знающего, что мы его разыскиваем.
Повстречаться с ним так и не вышло, но придя снова к Чёрной Дороги мы встретили тех, кого искали. Сначала сэра Мордреда, освободившегося от повинности быть стражем, а потом и сэра Ивейна. И в его руках была священная Чаша, которую видели многие, но которая достаётся лишь избранным.
Ивейн сказал, что добыл Святой Грааль, пройдя все испытания, и теперь Логрии ничего не угрожает. А дабы благоденствие и процветание упрочились и продлились, он вместе с Чашей отправляется на Авалон, где планирует провести остаток жизни. Мы же с Морганой сможем его навещать всякий раз, когда соскучимся. Также он сказал, что намерен продолжить род, а детей своих сможет отправлять на воспитание к нам в Гоор. На этом мы попрощались в надежде на скорую встречу.
Вернувшись домой, Моргана сочетала браком сэра Ансельма и леди Уну – в священной роще. А леди Элизабет – сестра Ансельма – стала одной из жриц в нашей роще, ибо негоже верховной жрице Моргане обходиться без учениц и последовательниц.
Культ Богини в стране Гоор получил новую силу, и в скором времени – мы знаем – в священной роще Тивери появятся и другие жрицы.
Сэр Ансельм сказал, что несмотря на то, что он перестал быть моим оруженосцем, он всегда останется моим верным соратником. Они с леди Уной выразили надежду, что их дети будут служить нашим с Морганой детям, когда придёт срок. А я заметил, что поскольку двое сыновей у моей леди уже есть, то следующей необходимо воспитать дочь. И моя леди не была против, сказала лишь, что преемница ей рано или поздно понадобится, и я пообещал, что всецело займусь этим вопросом в ближайшее время.
На том и завершились приключения этих трёх дней, но впереди у нас была ещё целая жизнь.
Пожизнёвые мысли и благодарности
читать дальшеИгра была, и совершенно очевидно, что она сложилась и состоялась. Мы стали частью Логрии, и приложили силы к созданию реальности, которую не хочется покидать.
И змеи на моих руках до сих пор яркие.
Хочу сказать спасибо всем тем, кто приложил руку к тому, чтобы случилось то, что случилось.
И самое главное спасибо Сехмет – моей леди Моргане. Моя игра удалась в первую очередь благодаря тебе! Взаимодействовать на уровне, когда важен каждый жест и взгляд – это отдельное удовольствие. Это было замечательно, и я надеюсь, что мы ещё не раз поиграем вместе!
Также хочу сказать спасибо всем, с кем так или иначе пересеклись наши игровые судьбы:
Ивейну – за сложные родственные связи и доставленные в связи с этим игровые переживания. Твой персонаж был для меня очень важен, и я рад, что всё сложилось благополучно. Теперь у нас с Морганой точно есть повод навещать Авалон.
Ансельму – за помощь и чувство плеча. Я рад, что у меня такой верный соратник.
Его Величеству Королю Артуру – сир, вы были истинным королём! Именно такой король и нужен Логрии. И не важно, что там понаписал какой-то Мэлори
Леди Уне, леди Элизабет, леди Мэр и леди Орлейт – за помощь моей госпоже. Жаль, что нам немного удалось поиграть вместе, но увы – было много дел.
Аваллоху – старшему брату и нашему королю, который способен найти общий язык с кем угодно!
Сэру Ланселоту и сэру Лукану – за турнирные поединки с прекрасными противниками. Вы были рыцарями, на которых хочется равняться.
Сэру Кею – за то, что защищали тех, кому нужна была защита. Мы не слишком много пересекались по игре, но вы производили впечатление сенешаля, на плечах которого в самом деле держится весь Камелот.
Леди Ниниане – за то, что согласилась сочетать браком нас с Морганой. И за доставку на полигон, конечно же.
Сэру Мелеаганту – за имбирную настойку и за наставления в боевых умениях.
Сэру Эгламу, бывшему шуту из Камелота и его даме сердца – за прекрасный игровой момент. Было весьма интересно узнать, что к нам на огонёк послушать песню приходила сама леди Смерть.
Сэру Мордреду – признаться, сначала я вас несколько опасался. Но потом понял, насколько вы важны для моей леди, и понял, что вы не чужой также и мне.
Леди Олвейн – за игровой момент, связанный с вашим обвинением. Я поверил в вашу невиновность, и рад, что не ошибся. Надеюсь, ваша судьба сложится удачно.
Возможно я кого-то забыл, или где-то ошибся, вспоминая дни, насыщенные событиями под завязку – но всё упомнить непросто. Было много колоритных рыцарей и прекрасных дам. Признаюсь, правда, что на других дам я особенно не засматривался, потому что моя леди казалась мне лучше всех – но с моим персонажем иначе и быть не могло.
Жаль, что так и не состоялся наше заявленное состязание бардов. Но в момент, когда оно должно было случиться, как раз погибли Моргауза и Вивиана, поэтому пришлось его перенести на утро. А утром случилось явление святого Грааля, так что всем тоже стало не до того – говорят, что в назначенное время явилось три зрителя – и ни одного барда. Что же, значит, в следующий раз.
К этой игре я написал несколько песен. А судя по впечатлениям, их будет написано ещё больше. Надеюсь, в ближайшие дни я выложу всё то, что написалось – и даже со звуковым сопровождением. А пока – та песня, которая на игре для меня стала ключевой и в какой-то мере знаковой.
Середина лета
Середина лета настала —
Над землёй плывёт запах яблок.
Для разлуки и мига жалко,
Для любви — целой жизни мало.
В час, когда истончатся грани,
Разговор перейдёт на шёпот. —
На губах твоих привкус мёда
Ощутив, затаю дыханье.
Листья шепчут твоё имя,
Перезвон ручья им вторит —
Сделай так, чтобы другие
Нас оставили в покое.
В алой полосе заката
Раздувает пламя ветер.
В эту ночь я буду рядом
Со своей прекрасной леди.
В эту ночь иному жару
Срок настанет разгореться,
Для обид и споров старых
Не осталось места в сердце. —
Мы заснём в примятых травах,
Как твои глаза зелёных...
С еле слышным звуком арфы
Доплывём до Авалона.
В темноте костры полыхают —
К звёздам ввысь улетают песни.
День и ночь не сойдутся вместе —
Чёрным белое вряд ли станет.
Что бы ни было между нами,
Мы с тобой как огонь и ветер —
Укротить стихию посмейте:
Лишь сильней забушует пламя.
Листья шепчут твоё имя,
Перезвон ручья им вторит —
Сделай так, чтобы другие
Нас оставили в покое.
В алой полосе заката
Раздувает пламя ветер.
В эту ночь я буду рядом
Со своей прекрасной леди.
В эту ночь иному жару
Срок настанет разгореться,
Для обид и споров старых
Не осталось места в сердце. —
Мы заснём в примятых травах,
Как твои глаза зелёных...
С еле слышным звуком арфы
Доплывём до Авалона.
На заре тебе во славу
Громко распевают птицы.
То, что с ночью миновало
На закате повторится.
В синих сумерках под ивой
Вновь сойдутся день и вечер.
Сладок для двоих счастливых
Каждый миг запретной встречи.
Всё, чего могли желать мы,
Есть на том и этом свете —
Я, поймав судьбу в объятья,
Перестал бояться смерти.
День за днём плетутся в годы —
Всё, что было — не случайно.
Но ладья, скользя по водам,
Растворяется в тумане.
Середина лета настала —
Над землёй плывёт запах яблок.
Для разлуки и мига жалко,
Для любви — целой жизни мало.
P. S. Как-то так всё и было!
Всем удачи и – до встречи на будущих играх!
Но обо всём по порядку.
Заброска на полигон
читать дальшеЗаезжали мы одними из первых, намеревались выехать утром в четверг, чтобы днём быть уже на месте, спокойно поставиться и обустроить лагерь к приезду основной части команды.
Выехать пораньше удалось – но с дальнейшими намерениями... в общем, судьба распорядилась иначе.
Выехали мы на двух машинах: Женька и Эния поехали сопровождать вещи всей команды на заказанной газели, а нас с Сехмет до полигона согласился довезти Хико, за что ему огромное нечеловеческое спасибо.
Газель, проскочив все пробки, оказалась в лесах уже в районе полудня, а мы немного задержались в пути, но где-то в половину второго приехали на полигон, следуя способу добирания по карте. И тут оказалось, что полигон-то есть (я его помнил по играм «Князь Света», «О, Париж» и ряду других), а вот мастера находятся где-то ещё. Зато на полигоне обнаружился Мантикор, который следовал по той же самой карте, что и мы.
Немного побегав по полигону и окончательно убедившись, что мы и мастера находимся в разных местах, мы вернулись к машине и принялись звонить всем. Мастерам не удалось сориентировать нас, так что в ход пошли все возможные знакомые, которые отличали Хотьково ближнее от Хотьково дальнего и Хотьково мокрое от Хотьково сухого. С помощью соцопроса было выяснено, что мы находимся на Хотьково, которое сухое и ближнее. То есть, то самое, на котором игра должна проводиться. Но поскольку полигон очень большой, то, возможно, мы находимся в его диаметрально противоположной части. А переправу смыло.
Ситуация осложнялась тем, что свою газель мы на месте также не обнаружили, а созвонившись несколько раз с теми, кто на ней ехал, установили страшную истину...
Итак, мы находились в одном месте, мастера – в другом, а вещи, сгруженные с газели и Женька с Энией вообще в третьем.
В общем, экипаж нашего транспортного средства пополнился ещё и на Мантикора (благо, вещей было не очень много), и мы отправились искать полигон, следуя на этот раз не машинному, а пешему способу доброски.
Через некоторое время, исколесив Хотьково вдоль и поперёк, доехав чуть ли не до музея Абрамцево и едва не уехав в Сергиев Посад, мы всё-таки обрели искомую бетонку.
Подъехать близко к полигону, увы, не удалось, и до мастерятника пришлось топать пешком добрых пару километров. Но по крайней мере, мы нашли нужное место. Время как раз подходило к четырём.
Дело оставалось за малым – нужно было каким-то образом переправить все вещи, которые ехали на газели из района Филимоново на полигон. Всё осложнялось тем, что всё то, что ехало на газели, не собиралось влезать в легковую машину, даже если бы в ней остался только водитель. Но тут нам повезло: оказалось, что Блэйз записал телефон водителя, который его подвозил до полигона, и этот водитель согласился выполнить задачу и даже за небольшие деньги. Видимо, сыграло роль ещё и то, что у этого водителя дочь сама из ролевиков, он знал местность, знал, как ехать до полигона и был готов помочь. На его машину тоже всё не влезло, но он призвал на помощь знакомого на второй машине. В общем, мы едва успели дотащить вещи, которые ехали с нами до места стоянки, как узнали, что приехала вторая партия.
Дальнейшая часть дня прошла в постоянном таскании вещей из точки А в точку Б. Палатки мы ставили уже в сумерках. По темноте у нас уже не было сил ни пилить дрова, ни поддерживать костёр – благо, была возможность вскипятить воды на газовой горелке. Горячего очень хотелось, потому что весь четверг шёл дождь: то совсем чуть-чуть накрапывая, то усиляясь. Выпив чаю с коньяком и дождавшись Ликс и Нанао, которые заезжали на полигон в четверг вечером по темноте, мы немного обсудили наши незабываемые приключения и грядущую игру, а потом завалились спать. Если бы не Нанао, которая устроила сеанс массажа, следующее утро могло бы быть совсем недобрым. Как и общий настрой. Но обошлось.
День первый
читать дальшеВ отличие от прошлого дня, день начался хорошо. Проснувшись, выпив кофе и поев, мы принялись обустраивать локацию. Я получил аусвайсы на всех приехавших, и даже успел обсудить с мастером свои способности. Парад с шести вечера, как я узнал, перенесли на девять, а потом и на десять, так что мы успели всё, что хотели успеть, и даже прибыли на парад одними из первых. Сам парад несколько затянулся, и в конце его – я удивился – не прозвучала фраза «игра началась». Впрочем, эту привычную формулу можно было произнести и самим.
Итак, игра началась!
Предыстория:
Моим персонажем был сэр Акколон Галльский, средний сын короля Уриенса из королевства Гоор. Рыцарь 32 лет, прошедший в своё время обучение на Авалоне, носящий на руках авалонских змей и обладающий рядом жреческих способностей. Язычник, разумеется.
В его истории был печальный момент, связанный с женитьбой его отца, короля Уриенса.
Шестнадцать лет назад, когда Акколон только-только вернулся с Авалона, они с отцом и старшим братом отправились в Камелот, где Акколон участвовал в турнире, но не преуспел – зато узнал, что одна из придворных дам ставила ленту на его победу. Эту даму он нашёл лишь на следующий год – ею оказалась сама сестра Верховного Короля – леди Моргана.
Едва взглянув на неё, Акколон понял, что его тянет к Моргане настолько, что ещё несколько слов – и он уже никогда не сможет её забыть. Их разговор продлился, и дошёл до того, что в тот год ночь Белтайна они провели вместе. А наутро Акколон окончательно решил, что эта леди будет принадлежать ему – и не важно, что она сестра Верховного Короля, а он просто второй сын одного из его вассалов, и уж тем более не важно, что она его лет на семь старше – и собирался просить руки Морганы, но не успел.
На пиру, когда он только пытался улучить момент, чтобы обратиться к Артуру – а внимания Верховного Короля, как обычно, жаждали все – Моргана во всеуслышание объявила, что выходит замуж. И не за кого-нибудь, а за Уриенса, за отца.
После такой насмешки Акколон не вернулся домой, а остался в Камелоте, чтобы не мешать счастливым молодожёнам – и лишь через год нашёл в себе силы снова увидеть отца и ту, которую любил и которая теперь не могла ему принадлежать. Он снова появился дома как раз тогда, когда стало известно, что Моргана родила королю Уриенсу сына, а самому Акколону брата – маленького Ивейна.
Как ни старался тогда Акколон избежать встречи с Морганой, ничего не вышло. Они поговорили, и Акколон, доселе думавший, что Моргана лишь посмеялась над ним, понял, что они оба стали жертвами досадной ошибки, которую уже не исправишь.
Он до сих пор любил Моргану и понимал, что одно его присутствие во дворце будет искушением для них обоих, но внял просьбам отца задержаться ещё ненадолго. А потом ещё ненадолго. И ещё. А дальше всё произошло само собой. Невозможно вечно сдерживаться. Они с Морганой стали тайно встречаться – в саду, за пределами замка и даже в самом замке. И именно тогда Акколон окончательно осознал, что дело не только в земной любви, есть и нечто большее. Моргана – жрица, прошедшая посвящение на Авалоне – стала для него олицетворением Богини, и Акколон осознал, что смысл его жизни заключается в служении Ей. Их с Морганой союз стал символом сакрального единения, способом отправления обрядов и средоточием служения тем силам, о существовании которых Акколон узнал на Авалоне.
Вскоре младший брат Акколона – Ивейн – тоже отправился обучаться на Авалон.
Христианство в стране не получило большой власти, зато забытые языческие традиции постепенно возрождались – в том числе усилиями Акколона и Морганы.
Так прошло почти шестнадцать лет.
А потом старый король Уриенс умер.
На самом деле случилось так, что игрок, который должен был играть роль Уриенса, на игру не заехал. Если бы он был, то и моя, и наша общая с Морганой игра могла бы сложиться совсем иначе. Но вышло так, что для нас игра началась со смерти Уриенса. Всё дальнейшее, о чём будет написано в этом отчёте, происходило уже в рамках игры. Посему дальнейшее повествование будет идти от первого лица.
В королевстве Гоор был траур. Старый король почил, что в таком возрасте, конечно, не удивительно. Но его смерть не могла не повергнуть в печаль всех его подданных.
Король Уриенс прожил долгую и плодотворную жизнь, хоть остаток её и был омрачён тяжёлой болезнью.
Произошло это как раз накануне праздника Лугнасад, и многие подданные короля, скорбя об утрате, отказались от полагающихся празднеств.
Но было известно, что на Авалоне к отмечанию одного из четырёх великих празднеств года, приуроченного к сбору урожая и началу осени, готовятся вовсю. И королева Моргана, которая не была на Авалоне уже много лет, решила принять приглашение. Честь сопровождать её выпала мне и её верной фрейлине Уне.
Авалон ждал гостей, и Моргана со спутниками прибыла одной из первых. Нам было предложено присесть у огня, пока собираются остальные гости. Моргана же отправилась поговорить с Владычицей Вивианой. Их беседе не следовало мешать: в конце концов они давно не виделись, а я знал, что последняя их встреча была омрачена ссорой. Так что оставалось лишь ждать – смотреть на звёзды в ясном небе и на мою леди, которая своей красотой затмевала звёзды.
Гости постепенно собирались, барды развлекали собравшихся песнями – и когда появились последние из ожидаемых, начался праздник.
Моргана подсела к нам, и, как мне показалось, выглядела расстроенной. Но я решил оставить расспросы на потом, чтобы не мешать обряду.
Мы поднесли дары Богине, а потом все в одном круге вкусили хлеба, выпеченного из зёрен последнего снопа, выпили вина. Дальше настало время песен.
А потом Владычица объявила, что настало время ей и её мужу покинуть общество гостей, дабы отправиться в поля, где им вдвоём надлежало возлечь друг с другом, как мужчине с женщиной и как жрецу со жрицей, осуществив союз Земли и Неба во имя процветания этих земель.
Оставшимся гостям надлежало продолжить трапезу и веселье, но настроения веселиться у меня не было. Всё же праздник был омрачён смертью отца. Он не был мне близким человеком, но я всегда старался чтить его – в меру собственных сил и возможностей. Сам же Авалон, где я не был вот уже шестнадцать лет, показался мне сильно изменившимся. Я не ощутил былой силы, и приобщение к таинствам не несло в себе столь же много сакрального смысла, как раньше. Я чувствовал себя несколько растерянно, потому что мне казалось, что я нахожусь не в том месте, где должно, и моё присутствие здесь не слишком-то уместно.
Как оказалось, то же самое чувствовала и моя леди. Поэтому, когда она предложила мне покинуть Авалон в разгаре празднества и отправиться домой, я испытал изрядное облегчение.
Путь домой был лёгким, и не омрачился никакими дорожными трудностями.
В королевстве Гоор при дворе царили шум и суета. Поминки по королю уже справили, и теперь все придворные вовсю готовились к коронации нового правителя – моего старшего брата Аваллоха.
Не имея ни сил, ни желания участвовать в этой суете, я предложил моей леди прогуляться.
Возле нашего родового замка находилась роща Тивери – когда-то священное место. Но друиды, ранее обитавшие в этой роще, покинули её ещё в давние времена, когда мой покойный отец решил обратиться к христианству. Хорошим христианином он не стал, как ранее не стал и хорошим язычником. Возможно, именно это не позволило ему отдать приказ вырубить рощу. Хватило лишь того, что обитатели рощи покинули её, и языческие обряды больше не отправлялись повсеместно.
Эта роща уже много лет была местом для наших тайных встреч с Морганой.
И в этот вечер нам было о чём поговорить с моей леди.
Мы говорили об Авалоне, и о том, что он изменился. Что ни она, ни я не почувствовали былой силы, и что Владычица уже стара, а достойных преемников мы не увидели на празднике. Изменилось место, изменились песни, и барды поют уже не столь хорошо, как прежде. Туманы всё больше скрывали Авалон от этого мира – и нас хотя и печалило, но теперь совсем не удивляло, что, возможно, Авалону суждено исчезнуть из мира и навсегда скрыться от людских глаз. Мы не знали, можно ли этому помочь – а главное – стоит ли?
Но у нас была наша роща и наше королевство, которое по словам моей леди за те годы, что она провела здесь, стало для неё настоящим домом. В ту ночь мы с ней стали частью того же обряда, который исполняла Владычица Вивиана и её супруг, ведь в нашей земле не было иных жреца и жрицы, способных совершить союз Земли и Неба. И мне в тот миг казалось, что наше единение имеет большую силу, чем иные обряды, и мы делаем то, что должно – по велению сердца.
Потом мы говорили о многом – о том, что заботило нас. О старшем сыне моей леди Мордреде, чьё происхождение она мне открыла. И о втором её сыне Ивейне, который был мне братом по закону, но – вполне возможно, что по крови являлся вовсе не братом, а сыном – ибо отец мой в те годы был уже достаточно стар, а по срокам выходило, что Ивейн вполне мог быть зачат в ту ночь Белтайна, которую мы провели вместе. Мы говорили о будущем короле Гоор, о судьбе королевства и о будущем всей Логрии.
И в какой-то миг я понял, что в этих разговорах с моей леди для меня больше смысла, чем в любых обрядах Авалона. То же, что я хочу провести всю свою жизнь рядом с ней, я знал уже давно. Но если раньше тому было препятствие, то теперь и она, и я были свободны. Как и шестнадцать лет назад, я предложил ей стать моей женой – и как и шестнадцать лет назад она дала согласие. Но теперь – я надеялся – нам ничего не могло помешать. Моя леди сказала, что это её решение никто не посмеет оспорить, даже её брат, Верховный Король, которого, несомненно, следовало поставить в известность и пригласить на свадьбу.
Я был счастлив, как никогда – но знал, что счастье может быть мимолётным, а сила обстоятельств порой способна вмиг разрушить любое счастье. Поэтому я просил назначить нашу свадьбу прямо на завтрашний день – сразу после коронации Аваллоха. Подобная поспешность могла бы кому-то показаться излишней, но я и так ждал этого дня много лет, и ждать ещё больше был не намерен. И моя леди думала точно так же.
Признаться, меня ещё беспокоило, как отнесётся к этой вести Ивейн. Мы не видели его уже десять лет. Именно тогда он отправился на Авалон, и вот-вот должен был вернуться. Я помнил Ивейна ребёнком пяти лет, а вернуться должен был взрослый юноша. Я не знал, как мне себя вести с ним, и сможем ли мы стать близкими друг другу, или будем чужими людьми, хоть и связанными кровным родством. Моргану это тоже беспокоило, но мы решили, что есть вещи, которые не следует пытаться предугадать заранее. То, что можно оставить на завтра следует оставить завтрашнему дню, а пока наслаждаться нынешней ночью.
Вернувшись в замок, мы сразу же хотели объявить о грядущей свадьбе. Но оказалось, что в роще мы совсем не замечали течения времени и вернулись так поздно, что большинство обитателей замка уже отправилось спать, а мой кузен сэр Манессен, бодрствовавший в столь поздний час при одном взгляде на нас спросил «ну что, когда свадьба?»
Оставалось лишь рассмеяться и смириться с тем, что всё то, что мы считали тайным, для многих наших близких было уже не новостью. Я был более чем уверен, что мой оруженосец Ансельм и фрейлины моей леди тоже ничуть не удивились подобным вестям, потому как и раньше видели всё, но предпочитали молчать. И я был благодарен им за верность и молчаливое участие.
Перебросившись парой слов с сэром Манессеном, мы отправились каждый в свои покои. Завтрашний день обещал быть хлопотным. Но в тот миг я ещё не подозревал, насколько хлопотным.
День второй
читать дальшеС самого утра мы начали собираться в Камелот, где должен был состояться турнир.
Я никогда не был хорошим бойцом и на тот момент уже чувствовал себя больше жрецом, чем воином, но никогда не отказывался поучаствовать в ратной забаве. Тем более, что в Камелоте у нас были и другие дела.
Следовало пригласить Верховного Короля и его соратников к нам в королевство Гоор на коронацию моего брата – чтобы он сразу после возложения на него венца правителя мог, подобно нашем отцу, присягнуть Верховному Королю.
Также моя леди должна была пригласить своего венценосного брата на нашу свадьбу.
Помимо этого, вернувшийся рано утром Ивейн, попросил Моргану сообщить Верховному Королю вести, которые он принёс с Авалона.
Собравшись и подождав подзадержавшегося Аваллоха, мы отправились в Камелот. Перед турниром я попросил у моей леди ленту или что-нибудь ещё, что она сочтёт нужным мне дать – на удачу. И она своими руками надела мне на шею подвеску, которая остаётся при мне и по сей день.
Рыцарский турнир был воистину захватывающим зрелищем. Все рыцари разделились на две команды, и сначала мы вызывали на поединок рыцарей из команды Короля Артура, а потом они вызывали нас.
Когда был мой черёд вызывать на поединок, я выбрал достойного сэра Лукана по прозвищу Дворецкий. Сэр Лукан полностью подтвердил добрую молву, ходящую о нём, и оказался достойным соперником. Признаться, я сначала даже удивился, что дамы объявили победителем меня. Но потом оказалось, что произошла ошибка, и победу присудили сэру Лукану. Несмотря на эту путаницу, я был весьма рад, что истина была установлена, и слава победителя досталась моему достойному противнику.
На второй бой меня вызвал сам сэр Ланселот. Я знал, что у меня нет шансов против первого рыцаря Камелота, но был весьма рад, что он оказал мне такую честь. Он сражался двумя клинками, а я с мечом и щитом. Разумеется, победителем из этой схватки вышел сэр Ланселот, он же и был признан лучшим рыцарем, отличившемся на этом турнире.
Команда Короля Артура победила, и это было неудивительно, ведь на его стороне сражалось много достойных рыцарей.
Я же был рад поучаствовать в турнире, потому как, хоть я и не принёс своей стране ни одной победы, но оба моих противника были прекрасными бойцами и мне было чему у них поучиться.
На турнире также показали себя, как хорошие бойцы и достойные рыцари сэр Тор, сэр Мелеагант, сэр Тристан и многие другие благородные сэры.
Несколько оруженосцев после этого турнира были посвящены в рыцари, так как им удалось отличиться в поединках. К сожалению, эта честь обошла моего оруженосца Ансельма, но я знал, что юноша ещё молод, и значит слава и почётное звание рыцаря не минуют его в будущем.
После турнира я немного поговорил с сэром Лионелем, который сражался с копьём в руках, выразил ему восхищение его техникой и мы договорились как-нибудь сойтись в дружеском поединке. Жаль, что последующие события заставили нас отложить поединок на потом.
В это время моя леди отправилась поговорить со своим братом, и мне оставалось лишь ждать её, чтобы потом сопроводить домой.
Мы успели немного поговорить перед коронацией, и оказалось, что несмотря на многие обстоятельства, Моргана пришла к согласию с Верховным Королём.
Король Артур оказался в тяжёлой ситуации: как бы он ни поступил, ему грозило стать клятвопреступником либо в отношении Авалона, либо в отношении собственных принципов и обязательств. Я видел, что на турнир приходила Владычица Вивиана, и хотя и не слышал их разговора с Королём, судя по выражениям их лиц, беседа была не из приятных.
Моргана же поведала брату об их общем сыне Мордреде, чем добавила Королю забот.
После той беседы моя леди готова была поддержать Верховного Короля в его споре с Авалоном и высказывала сомнения, что Владычица действует, как должно действовать жрице. Мне тоже казалось, что Авалон не должен так сильно вмешиваться в политику и сеять раздоры, не слишком угодные Богине. Я высказал лишь то, что какое бы решение не приняла моя леди, я буду рядом, стану поддерживать её и помогать ей во всём.
А тем временем в стране Гоор готовились к коронации Аваллоха, начали приходить первые гости, и мне пришлось заниматься возникающими проблемами и отдавать распоряжения.
В это время – я заметил краем глаза – пришёл Ивейн в сопровождении Мордреда. И моя леди ушла говорить со своим старшим сыном в рощу. Я, признаться, весьма беспокоился, но последние хлопоты перед коронацией не дали мне возможности дождаться мою леди. Когда все гости собрались, я отправил одну из фрейлин сообщить, что её ожидают в замке.
Всё началось с того, что мы подняли кубки за ушедшего короля, а потом, когда гости выпили и немного утолили голод, направились в священную рощу.
Это была наша с Морганой идея – короновать Аваллоха не по христианскому, а по языческому обряду. Сначала предполагалось, что я смогу возложить на него венец правителя, как жрец этой земли. Но после я счёл должным передать эту священную обязанность моей леди.
Так Аваллоха короновали, и тут же в священной роще он принёс присягу Королю Артуру.
Я был рад, что несмотря на то, что Верховный Король был христианином, он пришёл к нам в рощу, не воспротивился языческому обряду, уважив чужие традиции, и принял вассальную клятву моего брата. Это означало, что он намеревается сдержать слово, данное Моргане. А именно то, что он согласен, чтобы на его землях существовало два равноценных культа, и что каждый житель Логрии волен будет выбирать, каким богам поклоняться.
Сразу после коронации жрица Ниниана провела свадебный обряд, и мы с Морганой наконец-то стали мужем и женой, поклявшись быть вместе всегда – и в жизни, и в смерти.
До последнего момента я боялся, что произойдёт что-нибудь такое, что расстроит нашу свадьбу, и когда этого не случилось – словами не передать, как я был счастлив. Теперь мы могли быть вместе открыто, и никто больше не имел права препятствовать нашему союзу.
Вместе с гостями мы отправились в пиршественную залу, и на выходе из рощи встретили Владычицу Вивиану. Она поздравила Моргану, но мне показалось, что она совсем не рада тому, что моя леди обрела своё счастье. Хотя, может, это было ложное впечатление.
Праздничную трапезу мы начать не успели.
В замок заявился сэр Агравейн, пребывающий в гневе и замешательстве. Он потребовал, чтобы его провели к Верховному Королю, где в присутствии его спутников и наших гостей поведал о случившемся несчастье.
По его словам выходило, что он был околдован одной из жриц Авалона – леди Олвейн. Они вдвоём обедали в замке, когда Агравейн услышал шум, доносящийся из спальни его матери, королевы Моргаузы. Направившись туда, он застал свою мать в непристойном виде в объятиях сэра Ламорака. Во гневе сэр Агравейн обнажил меч и одним ударом отсёк две головы, после чего наваждение развеялось, и он обнаружил, что никакого сэра Ламорака в постели нет, а есть только леди Моргауза с отрубленной головой. В бешенстве он напал на леди Олвейн, обвиняя её в том, что наслала она зловредные чары, и хотел зарубить её, но леди Олвейн, отрицая вину, скрылась с помощью магии. И теперь сэр Агравейн явился к Верховному Королю требовать справедливого наказания для леди Олвейн, из-за которой пришлось ему убить мать, а иначе он грозился отправиться в дорогу и убивать всех жриц Авалона, встретившихся ему на пути.
Я видел, как изменилась в лице моя леди, услышав эти слова. Она направилась к Владычице Вивиане, которая стояла неподалёку, и стала требовать у неё ответа. Я знал, что Моргана не доверяет Владычице, и это заставило её подозревать, что подобные действия леди Олвейн могли быть злым умыслом самой Вивианы. Однако Вивиана отрицала свою причастность, а потом вдруг побледнела, схватилась за сердце и упала. Все, кто стоял рядом, бросились к ней. Я услышал её слова, ещё не совсем понимая, что это значит для нас с Морганой. Вивиана сообщила, что назначает мою леди своей преемницей и новой Владычицей Авалона, после чего умерла.
Совсем не так я представлял себе вечер после нашей свадьбы. Все случившееся потрясло меня и я думал о том, что если мне так не по себе, то каково же моей леди? И Вивиана, и Моргауза приходились ей тётками, и какими бы ни были их отношения, из смерть не могла её не опечалить. Мне оставалось лишь взять мою леди за руку, крепко сжать её ладонь и надеяться, что моё присутствие хоть немного поможет ей справиться со свалившимися на нас несчастьями.
Тем временем сэр Агравейн продолжал требовать суда. Решение было принято Верховным Королём при участии Морганы. Он повелел сэру Агравейну сегодня же явиться на суд в Камелот, Моргана же, как новая Владычица Авалона, в свою очередь обещала разыскать леди Олвейн, которую обвинял сэр Агравейн и также привести её на совместный суд Камелота и Авалона.
На том и порешили.
Мы с Морганой и Ивейном, к тому моменту уже посвящённым в рыцари, отправились разыскивать леди Олвейн. Оказалось, что та пребывала на Авалоне и не пыталась бежать. Она подтвердила, что была в замке с сэром Агравейном, но полностью отрицала то, что накладывала на его какие-либо чары. Леди Олвейн была готова отправиться на суд в Камелот, дабы защитить своё доброе имя.
Моя леди отправилась вопросить Богиню о том, причастны ли хоть как-то жрица Авалона к случившемуся и было ли видение сэра Агравейна насланным или истинным.
Ивейн отправился искать поговорить с сэром Агравейном, дабы узнать больше подробностей. Например, не принимал ли он каких-нибудь напитков из чужих рук, прежде чем произошло несчастье. Мы предполагали, что подобные видения могут возникать ещё и от ряда зловредных зелий.
Я же остался с леди Олвейн. Я всецело верил в то, что она непричастна к этому делу – негоже жрице Авалона, служащей Богине, насылать на кого-то зловредные чары с целью отнять жизнь. Но я понимал, что на суде будет её слово против слова сэра Агравейна, а свидетельства жриц – единственных, кто знает толк в чарах – вряд ли будут приняты всерьёз теми, кто поклоняется Христу. Всё шло к тому, что дело может разрешиться лишь поединком сэра Агравейна и того, кто вступится за честь леди Олвейн. Известно, что Божий Суд признают и христиане, и последователи Богини. Я сказал, что буде таковой поединок случится, я готов выступить в защиту леди Олвейн. Мой брат сэр Ивейн высказывал такое же намерение, и я был уверен, что и другие достойные рыцари согласятся выступить в её защиту. Леди Олвейн поблагодарила меня и согласилась принять мою помощь.
В этот миг вернулась моя леди и сказала, что Богиня ответила на её просьбу, видение было истинным, а леди Олвейн действительно невиновна.
После этих слов мы отправились в Камелот, дабы сопроводить леди Олвейн на суд.
В Камелоте я встретил моего друга и гостя страны Гоор – сэра Мелеаганта, которые сообщил хорошую новость. Дело в том, что сэр Мелеагант был непризнанным бастардом короля Бретани Леодегранса, а значит – сводным братом королевы Гвиневеры. Сэр Мелеагант хотел, чтобы его признал отец, но король Леодегранс безвременно почил, и единственным его шансом стало признание сестры. Оказалось, что королева Гвиневера признала брата прилюдно, и Король Артур согласился с этим, и лишь велел сэру Мелеаганту носить герб отца с полосой, перечёркивающей этот герб и говорящей о том, что он всё-таки не законный сын короля. Я от души поздравил сэра Мелеаганта.
Пока мы ждали, когда достойные рыцари соберутся на суд, я встретил своего оруженосца Ансельма, узнал о последних новостях в королевстве Гоор. Также в Камелот явился сэр Ивейн, он сообщил, что поговорил с сэром Агравейном. Тот утверждал, что не пил и не ел ничего подозрительного, и лишь леди Олвейн могла быть причиной его наваждения. Также сэр Агравейн сказал, что если бы он увидел ещё раз точь в точь такое же зрелище, то поступил бы точно так же, и ещё раз убил бы свою мать, оскверняющую ложе его покойного отца с членом семьи убийцы его отца.
Я, признаться, не понимал, почему королева Моргауза – вдова и свободная женщина не имеет права выбрать себе мужчину по нраву. К моей радости Ивейн поделился со мной теми же соображениями и сказал, что никогда бы в жизни не поднял руку на свою мать, даже если бы застал её в постели с другим мужчиной. При этих словах я испытал большое облегчение. Теперь я знал, что если мой брат (или сын?) и осуждает нашу поспешную с его точки зрения свадьбу с его матерью, то он никогда не сделает ничего плохого моей леди. А то, что наша свадьба не слишком-то по нраву Ивейну, я чувствовал, и понимал его – и правда сложно сразу же после смерти отца смириться с мыслью, что его же собственный брат стал теперь ещё и его отчимом.
Тем временем рыцари стали собираться за Круглый Стол, и обсуждение началось.
Признаться, меня несколько смущало то, что они обсуждали несколько дел одновременно. Оказалось, что несколько рыцарей ещё ранее отправились в Бросселианд, и там с ними происходили странные вещи. Некоторые видели связь между событиями в Бросселианде и наваждением, постигшим сэра Агравейна. Я, признаться, особой связи не улавливал, но решил, что если в наваждении будет обвинена третья сила, то будет только лучше – тогда сэр Агравейн не станет преследовать жриц Авалона, леди Олвейн окажется в безопасности и моей любимой супруге также не будет ничего угрожать.
Размышляя об этом, я слишком поздно заметил, что сэр Агравейн стал подкрадываться со спины к леди Олвейн, стоящей неподалёку. К счастью, это заметила жрица Ниниана, и успела оттолкнуть леди Олвейн, так что удар кинжала, предназначенный ей, прошёл мимо. Я сразу же метнулся туда, но меня опередили достойные сэры Кей и Лукан Дворецкий.
Сэра Агравейна отвели на место, и Моргана попросила взять его под стражу. Это требование выполнено не было, но за сэра Агравейна поручился сэр Гавейн, его старший брат. Признаться, я не слишком надеялся на это поручительство, так как сэр Агравейн был явно не в себе и вполне мог ещё раз попытаться совершить непоправимое.
У леди Олвейн было уже достаточно охранников, а сэр Агравейн находился слишком близко от моей леди, так что я счёл разумным встать между ними. Заметил, что рядом же держится и сэр Лукан, что только упрочило моё им восхищение.
Наконец, слово дали сэру Агравейну. Он ещё раз поведал свою печальную историю, и подтвердил, что будь у него второй шанс, он поступил бы точно также. Последнее заявление вызвало возмущение нескольких рыцарей.
Моя же леди сказала, что жрицы Авалона невиновны в том, что случилось с сэром Агравейном и поклялась в том.
Тогда сэр Гавейн предположил, что если видение было истинным, то, возможно, его брат видел не настоящее, но прошлое – ведь известно, что сыновья королевы Моргаузы вполне могли унаследовать дар видения. Он же предложил задать прямой вопрос сэру Ламораку.
Тот согласился ответить, встал и поклялся, что с королевой Моргаузой у него ничего не было.
После чего сэр Агравейн вернулся к своим обвинениям в сторону жриц Авалона и потребовал поединка – чтобы Божий Суд решил, кто прав, а кто виноват. С условием – биться до смерти.
Тогда я подумал, что сэр Агравейн совсем потерял разум. Он признавался, что был влюблён в леди Олвейн и продолжает любить её – но теперь его любовь превратилась в ненависть. Не знаю, возможно, он осознавал, что правда не на его стороне, и таким образом хотел умереть в поединке... Но, может быть, всё было и не так.
Я помнил своё обещание леди Олвейн и готов был выступить в её защиту. Ивейн тоже не думал отступать. Возможно, мы бы даже поспорили на эту тему, но тут слово взял Король Артур.
Он принял на себя ответственность и провозгласил, что сам сэр Агравейн признаётся невиновным. Несмотря на то, что он убил свою мать, и это не делает ему чести, он сделал это явно под влиянием зловредных чар, а значит не может быть осужден. Также Король признал невиновной и леди Олвейн. Поединок отменялся, а обстоятельства дела требовали дальнейшего выяснения, дабы найти истинного виновника беды.
На том суд и закончился.
К сожалению, я так и не знаю, чем кончилось это дело. Получилось, что разные игроки получили разную мастерскую информацию, и каждый истрактовал её по-своему. Я не хочу углубляться в эту ситуацию, потому как неигровой момент с выяснениями, кто кому что сказал и кто что понял был не слишком уместен в тот вечер – мне хотелось играть, а не выяснять, кто виноват в расхождении версий. Но я очень надеюсь, что хотя бы после игры мастера поведают нам, чем кончилась история с «испорченным телефоном», и кто в итоге виноват.
Уже стемнело, и нам следовало отправляться на Авалон, дабы почтить память усопшей Владычицы Вивианы.
Мы отправились вперёд, на всякий случай послав моего оруженосца Ансельма, дабы сообщить сэру Ланселоту и Королю Артуру, а также всем, кто захочет явиться, что похоронный обряд скоро начнётся.
Моргана провела нас к месту погребения. Церемония была тяжёлой. Мне было жаль, что Вивиана мертва – ведь с её смертью окончательно уходила в небытие та часть Авалона, которую я помнил с детства – всё то, что в течение десяти лет было частью моей жизни, и то, что определило мою дальнейшую судьбу. Склонившись над телом Вивианы в свой черёд, я попрощался с ней и поблагодарил за все те знания, что получил на Авалоне.
После того, как все попрощались с Владычицей, Моргана объявила, что остальным должно уйти, и теперь с телом останутся только она и другие жрицы.
Мы с Ивейном направились к переправе. Я сообщил, что намереваюсь остаться тут, чтобы подождать Моргану, и Ивейн остался вместе со мной. Мне казалось, что нам необходимо поговорить – слишком много всего произошло. Но в мыслях были только слова Ивейна о том, что он никогда бы не поднял руку на свою мать, что бы ни случилось. И я решил, что он имеет право всё знать. Я рассказал, что наша связь с Морганой началась давно – ещё до смерти нашего отца Уриенса. Ивейн спросил лишь – случилось это до или после его рождения. Я не стал скрывать правду, хотя понимал, что эта весть может отдалить нас ещё больше. Я сказал, что не ведаю, брат он мне на самом деле или сын, и даже Моргана не знает наверняка. Мы говорили долго, а может и нет – но мне казалось, что прошла целая вечность. Решение пришло само. Как бы там ни было, мы всё равно родные друг другу по крови и по духу, и этого никто не изменит. Мы обнялись, и сердце моё успокоилось. Я понял, что этот разговор стоило начинать.
Позднее к нам подошли Ансельм и леди Уна, и мы все вместе ждали, когда вернётся Моргана. Дождавшись же, мы направились домой. Пропустив остальных, мы с Морганой снова отправились в рощу, дабы отрешиться от хлопот и печалей, выпавших на нашу долю в этот нелёгкий день.
Она спросила, как я ощущаю себя в роли мужа Владычицы Авалона, и я ответил, что пока не успел осознать, что это случилось. Она же и сама пока не привыкла к мысли, что Вивиана назначила её преемницей, и не была уверена, что ей стоило принимать этот высокий пост. Я же ответил, что на мой взгляд, она всё сделала правильно. Ведь именно благодаря этому удалось примирить Авалон и Короля Артура – Моргана освободила его от невыполнимой клятвы и взяла другую. Теперь на всех землях Верховного Короля каждый житель мог сам выбирать, каким богам поклоняться, и мне это казалось правильным.
Я спросил, собирается ли моя леди отправиться жить на Авалон, и очень обрадовался, когда услышал, что не собирается. Нет разницы, в каком именно месте мы будем чтить Богиню – и верховной жрице совершенно необязательно находиться на Острове неотлучно. В землях Гоор и в нашей роще наше присутствие казалось мне более уместным, и я был рад, что наши с Морганой мнения в очередной раз совпали. Разумеется, если бы она решила отправиться на Авалон, я бы отправился с ней. Я вообще был не намерен расставаться с ней больше, чем на несколько часов.
И, несмотря на всё случившееся, эта ночь была нашей первой брачной ночью, и мне хотелось, чтобы она запомнилась не хлопотами и тревогой. В нашей роще места для печали не было, а было лишь для счастье, любовь и нежные объятия в свете полной луны.
После мы опять говорили – но не столько о судьбах Логрии, сколько о нас двоих. И всё остальное на этом свете было не важно.
Впрочем, надолго нас наедине всё равно не оставили. Наши верные соратники вечно ходили по пятам, а в этот раз я услышал, как меня зовут по имени, вышел на зов, и увидел королевского шута из Камелота, которого я помнил ещё ребёнком – тогда они жили при нашем дворе, но потом покинули Гоор.
Я спросил, что ему нужно, и оказалось, что его леди мечтает послушать песню, которую я пел прошлым вечером в Камелоте для Морганы. Я согласился, и пригласил их проследовать в рощу, раз уж они оказались неподалёку. Спросил, кто его дама, если это конечно не тайна – и получил ответ, что она лучше сама расскажет, кто она, если сочтёт нужным.
Они пришли, и я спел песню, которую они хотели услышать. Рядом со мной сидела моя любимая, и я знал, что пою для неё. В сущности, всё, что я делал в этой жизни – всё было для неё.
Когда незнакомая дама встала, чтобы поблагодарить за песню, я вдруг ощутил, будто повеяло холодом, и порадовался, что предусмотрительно захватил плащ для Морганы. Плечом почувствовал, как вздрогнула моя леди, и сердце моё исполнилось тревоги. Я спросил у незнакомой дамы, откуда она, и услышал ответ: «из того места, которого нет».
Они ушли вместе с шутом, а мы с Морганой ещё долго не могли прийти в себя. Казалось, что мы коснулись чего-то враждебного и чуждого, и нам повезло, что оно было враждебно не к нам двоим.
Мы вернулись домой под впечатлением об этой встрече. Но вскоре тревожные ощущения развеялись, и я не мог думать ни о чём более, кроме как о моей прекрасной леди.
В тот вечер впечатлений на нас и правда свалилось чересчур много. Поэтому остаток уже даже не вечера, а ночи, мы провели не в игре, а сидя у костра и общаясь по-жизни.
Мне просто необходимо было «сменить обстановку». Я очень прошу прощения у тех, до кого долетали наши пожизнёвые разговоры и песни. У меня не было намерения мешать чьей-то игре, и я честно старался петь тихо, но, по всей видимости, это не очень хорошо получалось...
День третий
читать дальшеУтром в замок пришёл рыцарь, который не назвал своего имени, и он принёс печальные вести. Оказалось, что пока мы спали, Ивейн отправился в путешествие, и оказался на Черной Дороге. Тот рыцарь, что принёс весть, когда-то сам был заколдован и служил Чёрному Рыцарю. Он не мог покинуть Черную Дорогу, будучи её стражем, но Ивейн заменил его. И теперь рыцарь отправился найти своего брата – а когда найдёт, то готов помочь освободить Ивейна и провести на Черную Дорогу того, кто захочет отправиться с ним.
Я, разумеется, сказал, что непременно отправлюсь с ним, чтобы освободить Ивейна – и заручился его словом позвать меня, когда он будет готов выйти в путь.
Когда проснулась Моргана, я сообщил ей печальное известие, и сказала, что отправится со мной вместе.
Мы направились в Камелот, где внезапно стали свидетелями неприятного события. Ко двору Короля Артура заявился сэр Тристан, который предъявил Королю обвинения в бесчестии. Оказалось, что всё дело в том, что Король Артур ещё вчера признал сэра Мордреда своим сыном, и во всеуслышание объявил, что его матерью является Моргана. Сэр Тристан счёл эту весть оскорбительной и порочащей христианнейшего короля, и посему решил вызвать Артура на бой. Оскорблений было сказано немало, и тогда сэр Кей сказал, что тоже вызывает на бой сэра Тристана, потому что не станет терпеть хулу в адрес Верховного Короля, даже если сам не всегда одобряет действия оного.
В тот же миг королевский шут заявил, что какое право сэр Тристан заводит речи о бесчестье Артура, если сам же опорочил своего короля связью с его собственной женой леди Изольдой. В ответ на эти слова сэр Тристан рассвирепел, и нанёс безоружному шуту два удала мечом. Я стоял близко и выхватил меч из ножен. То же сделали и сэр Кей, и сэр Лукан, и другие рыцари – но оказалось, что шут жив, хотя я сам видел, что удары, полученные им, были сильными, и было странно, что они не причинили ему вреда.
Сэра Тристана обвинили в том, что он поднял руку на безоружного, да и к тому же на того, кто сказал правду. Но сэр Тристан ответил, что сказанное – ложь, а шут жив лишь потому, что сэр Тристан не довёл меч.
Стоящий рядом со мной епископ удивился и сказал, что странно это: ведь сэр Тристан – это было очевидно – довёл удары, и если он лжёт в этом вопросе, то кто поручится, что он не лжёт в остальном. Я согласился с ним. И когда он сказал, что не знает, кому из богов молится сэр Тристан, но их Христос такого поведения явно не одобряет, я ответил, что Богиня не одобряет этого тоже. Тогда епископ сказал, что видимо, божество сэра Тристана именуется «Я», и кроме этого божества он никого не слышит и не слушает.
В следующий миг шут возвестил, что считает, что сэром Тристаном нанесено тяжёлое оскорбление, и он бы хотел драться с ним. Но не может, потому что сэр Тристан – рыцарь, а шут, несмотря на благородное происхождение, посвящён в рыцари пока не был. А посему не найдётся ли добрый сэр, который бы посвятил его, шута Короля Артура, в рыцари прямо сейчас. И тогда вышел сэр Ланселот и посвятил его. А потом уже не шут, а сэр Эглам вызвал сэра Тристана на поединок.
Но всем трём поединкам состояться было не суждено: первым с сэром Тристаном дрался Король Артур, и это был воистину славный бой, из которого Король вышел победителем, а сэра Тристана раненого унесли с поля боя. И, хотя Тристан призывал драться до смерти, Король Артур пощадил его. Я не мог не восхититься подобным великодушием, этот поступок лишь в очередной раз подтвердил мои мысли о том, что Артур – достойный король, и никакие другие правители не сравнятся с ним.
Тем временем целительницы, ухаживающие за раненным сэром Тристаном, попросили мою леди осмотреть его – а то вдруг и на нём были зловредные чары, заставляющие его поступать против совести? Я отправился с ней, опасаясь, что сэр Тристан, пусть и будучи раненым, может попытаться причинить ей вред. Сэр Лукан, как выяснилось, опасался того же – сам стоял рядом и мне сказал смотреть в оба. Но сэр Тристан был без сознания, и никаких чар на нём не оказалось. Впоследствии кто-то предположил, что сей рыцарь мог впасть в ярость из-за того, что встретил на пути Красного Рыцаря и говорил с ним – не знаю, правда это или домыслы с целью обелить имя сэра Тристана.
Но вскоре это нас перестало заботить, потому что вдруг откуда ни возьмись появились три дамы, каждая из которых держала в руках чашу. И было сказано, что каждому надлежит попробовать из какой-нибудь чаши, ибо явлена миру сейчас реликвия, коей нет равных – и никогда не будет. И если достойный проследует за дамами и, пройдя испытания, добудет чашу, то мир и благоденствие воцарятся повсеместно. После чего многие рыцари последовали за дамами навстречу испытаниям.
В тот же момент меня нашёл рыцарь, что приходил утром, и сказал, что ему удалось отыскать своего брата – а значит, настало время, когда он может провести нас к Чёрной Дороге. Мы с Морганой отправились следом за ним, и также с нами отправился её старший сын Мордред.
Оказалось, что наш путь лежит туда же, куда идут все остальные благородные рыцари и дамы – к Граалю.
По дороге рыцарь сказал нам, что сможет провести на Черную Дорогу только кого-то одного, и Мордред сказал, что должен идти он, так как в прошлый раз сэр Ивейн пошёл за ним. Я же сказал, что должен идти я, потому что боюсь, что именно я стал причиной того, что сэр Ивейн решил покинуть дом и отправиться в опасное путешествие. Я и впрямь полагал, что наш вчерашний разговор хоть и закончился мирно, но сэру Ивейну, возможно, было бы непросто остаться дома и постоянно видеть нас с Морганой вместе, не ведая, брат я ему или всё же отец. Разумеется, Мордреду я об этом говорить не стал, лишь сказал, что вчера у нас с Ивейном был весьма нелёгкий разговор. Мордред же ответил, что не идти он не может, а меня хочет попросить быть рядом с Морганой и охранять её, после чего ступил на Дорогу.
Мы с моей леди переглянулись и тоже решили попытать счастья – пройти по Дороге, не размыкая рук. Раз уж мы клялись друг другу быть вместе и в жизни и в смерти, значит мы – суть одно.
Нас встретили стражи и спросили, взыскуем ли мы Святого Грааля. Но мы ответили, что Грааль нам не нужен, и мы разыскиваем Ивейна. Стражи сказали, что пройти по Дороге сможет только один из нас. И хоть мы и говорили, что мы едины и должны идти вдвоём, они ответствовали, что несмотря на то, что души наши едины, тела всё же разные, и поэтому мы не сможем пройти вместе.
Тогда Моргана сказала, что она хочет пройти по дороге – и я хоть сначала и думал возразить, но всё же не стал. В тот миг она смотрела на меня не как смертная женщина, но как сама Богиня – и я был уверен, что она знает, что делает. Я сжал её руку и сказал, что буду ждать её.
Мне завязали глаза и вывели страшной дорогой, где пахло тленом и смертью. Когда пелена спала, я обнаружил, что нахожусь рядом с туманной завесой, ведущей к Авалону, и счёл, что это правильное место, и я буду ждать мою леди именно здесь – столько, сколько потребуется.
Я недолго оставался один – скоро ко мне присоединился мой оруженосец Ансельм. Ещё накануне он просил меня, чтобы я разрешил ему отправиться на подвиги. Случилось так, что он полюбил леди Уну, и хотел бы на ней жениться, но было тому два препятствия. Первое – он не был рыцарем, а второе – это пропавший жених леди Уны. Она поклялась, что не выйдет замуж до тех пор, пока не будет у неё доказательств, что пропавший жених погиб, и Ансельм собирался отыскать эти доказательства, а в пути совершить подвиг и заслужить рыцарское посвящение. Пока же он только собирался в путь и не преуспел в своих чаяниях.
Вместе мы дождались мою леди, и она рассказала, что видела Ивейна, и что Мордред заменил его, сам став стражем Чёрной Дороги. Ивейн же пока остался в этом странном месте, так как сказал, что не завершил своих дел на этом пути. Он же просил передать, что отправился навстречу приключениям вовсе не из-за моих слов, и мне не в чем себя винить. Моргане не удалось встретиться с хозяином Дороги Чёрным Рыцарем, и тогда оруженосец Ансельм сказал, что готов отыскать Чёрного Рыцаря сам и передать ему наши слова.
Мы распрощались с Ансельмом, выдав ему напутствия, и сами отправились в Камелот.
Я знал, что мы не успокоимся, пока судьба сыновей моей леди не станет ясна и они не окажутся в безопасности.
В Камелоте мы снова встретили Короля Артура, и узнали, что после сегодняшней истории с Тристаном он решил назначить наследника на случай своей безвременной кончины. Ещё раньше рыцари Круглого Стола обсуждали этот вопрос, и тогда их голоса склонялись к сэру Ланселоту, но тот отказался от подобной чести в пользу своего сына сэра Галахада.
В итоге обсуждение пришло к тому, что наследник так и не был назначен, и на случай своей смерти Король Артур назначил наместником сэра Гавейна, ставшего на тот момент королём Оркнеи. Преемника же надлежало выбрать рыцарям Круглого Стола позднее, когда таковая надобность появится.
Прошло некоторое время – и Ансельм вернулся домой. Он сообщил, что встретил Чёрного Рыцаря и передал ему нашу просьбу, он также рассказал, что прошёл по Черной Дороге, вернулся оттуда живым и даже отыскал доказательства гибели жениха леди Уны. Я счёл, что он заслуживает посвящения в рыцари и немедленно исполнил это намерение. Сэр Ансельм помчался к своей возлюбленной, мы же снова направились на поиски Чёрного Рыцаря – теперь уже знающего, что мы его разыскиваем.
Повстречаться с ним так и не вышло, но придя снова к Чёрной Дороги мы встретили тех, кого искали. Сначала сэра Мордреда, освободившегося от повинности быть стражем, а потом и сэра Ивейна. И в его руках была священная Чаша, которую видели многие, но которая достаётся лишь избранным.
Ивейн сказал, что добыл Святой Грааль, пройдя все испытания, и теперь Логрии ничего не угрожает. А дабы благоденствие и процветание упрочились и продлились, он вместе с Чашей отправляется на Авалон, где планирует провести остаток жизни. Мы же с Морганой сможем его навещать всякий раз, когда соскучимся. Также он сказал, что намерен продолжить род, а детей своих сможет отправлять на воспитание к нам в Гоор. На этом мы попрощались в надежде на скорую встречу.
Вернувшись домой, Моргана сочетала браком сэра Ансельма и леди Уну – в священной роще. А леди Элизабет – сестра Ансельма – стала одной из жриц в нашей роще, ибо негоже верховной жрице Моргане обходиться без учениц и последовательниц.
Культ Богини в стране Гоор получил новую силу, и в скором времени – мы знаем – в священной роще Тивери появятся и другие жрицы.
Сэр Ансельм сказал, что несмотря на то, что он перестал быть моим оруженосцем, он всегда останется моим верным соратником. Они с леди Уной выразили надежду, что их дети будут служить нашим с Морганой детям, когда придёт срок. А я заметил, что поскольку двое сыновей у моей леди уже есть, то следующей необходимо воспитать дочь. И моя леди не была против, сказала лишь, что преемница ей рано или поздно понадобится, и я пообещал, что всецело займусь этим вопросом в ближайшее время.
На том и завершились приключения этих трёх дней, но впереди у нас была ещё целая жизнь.
Пожизнёвые мысли и благодарности
читать дальшеИгра была, и совершенно очевидно, что она сложилась и состоялась. Мы стали частью Логрии, и приложили силы к созданию реальности, которую не хочется покидать.
И змеи на моих руках до сих пор яркие.
Хочу сказать спасибо всем тем, кто приложил руку к тому, чтобы случилось то, что случилось.
И самое главное спасибо Сехмет – моей леди Моргане. Моя игра удалась в первую очередь благодаря тебе! Взаимодействовать на уровне, когда важен каждый жест и взгляд – это отдельное удовольствие. Это было замечательно, и я надеюсь, что мы ещё не раз поиграем вместе!
Также хочу сказать спасибо всем, с кем так или иначе пересеклись наши игровые судьбы:
Ивейну – за сложные родственные связи и доставленные в связи с этим игровые переживания. Твой персонаж был для меня очень важен, и я рад, что всё сложилось благополучно. Теперь у нас с Морганой точно есть повод навещать Авалон.
Ансельму – за помощь и чувство плеча. Я рад, что у меня такой верный соратник.
Его Величеству Королю Артуру – сир, вы были истинным королём! Именно такой король и нужен Логрии. И не важно, что там понаписал какой-то Мэлори
Леди Уне, леди Элизабет, леди Мэр и леди Орлейт – за помощь моей госпоже. Жаль, что нам немного удалось поиграть вместе, но увы – было много дел.
Аваллоху – старшему брату и нашему королю, который способен найти общий язык с кем угодно!
Сэру Ланселоту и сэру Лукану – за турнирные поединки с прекрасными противниками. Вы были рыцарями, на которых хочется равняться.
Сэру Кею – за то, что защищали тех, кому нужна была защита. Мы не слишком много пересекались по игре, но вы производили впечатление сенешаля, на плечах которого в самом деле держится весь Камелот.
Леди Ниниане – за то, что согласилась сочетать браком нас с Морганой. И за доставку на полигон, конечно же.
Сэру Мелеаганту – за имбирную настойку и за наставления в боевых умениях.
Сэру Эгламу, бывшему шуту из Камелота и его даме сердца – за прекрасный игровой момент. Было весьма интересно узнать, что к нам на огонёк послушать песню приходила сама леди Смерть.
Сэру Мордреду – признаться, сначала я вас несколько опасался. Но потом понял, насколько вы важны для моей леди, и понял, что вы не чужой также и мне.
Леди Олвейн – за игровой момент, связанный с вашим обвинением. Я поверил в вашу невиновность, и рад, что не ошибся. Надеюсь, ваша судьба сложится удачно.
Возможно я кого-то забыл, или где-то ошибся, вспоминая дни, насыщенные событиями под завязку – но всё упомнить непросто. Было много колоритных рыцарей и прекрасных дам. Признаюсь, правда, что на других дам я особенно не засматривался, потому что моя леди казалась мне лучше всех – но с моим персонажем иначе и быть не могло.
Жаль, что так и не состоялся наше заявленное состязание бардов. Но в момент, когда оно должно было случиться, как раз погибли Моргауза и Вивиана, поэтому пришлось его перенести на утро. А утром случилось явление святого Грааля, так что всем тоже стало не до того – говорят, что в назначенное время явилось три зрителя – и ни одного барда. Что же, значит, в следующий раз.
К этой игре я написал несколько песен. А судя по впечатлениям, их будет написано ещё больше. Надеюсь, в ближайшие дни я выложу всё то, что написалось – и даже со звуковым сопровождением. А пока – та песня, которая на игре для меня стала ключевой и в какой-то мере знаковой.
Середина лета
Середина лета настала —
Над землёй плывёт запах яблок.
Для разлуки и мига жалко,
Для любви — целой жизни мало.
В час, когда истончатся грани,
Разговор перейдёт на шёпот. —
На губах твоих привкус мёда
Ощутив, затаю дыханье.
Листья шепчут твоё имя,
Перезвон ручья им вторит —
Сделай так, чтобы другие
Нас оставили в покое.
В алой полосе заката
Раздувает пламя ветер.
В эту ночь я буду рядом
Со своей прекрасной леди.
В эту ночь иному жару
Срок настанет разгореться,
Для обид и споров старых
Не осталось места в сердце. —
Мы заснём в примятых травах,
Как твои глаза зелёных...
С еле слышным звуком арфы
Доплывём до Авалона.
В темноте костры полыхают —
К звёздам ввысь улетают песни.
День и ночь не сойдутся вместе —
Чёрным белое вряд ли станет.
Что бы ни было между нами,
Мы с тобой как огонь и ветер —
Укротить стихию посмейте:
Лишь сильней забушует пламя.
Листья шепчут твоё имя,
Перезвон ручья им вторит —
Сделай так, чтобы другие
Нас оставили в покое.
В алой полосе заката
Раздувает пламя ветер.
В эту ночь я буду рядом
Со своей прекрасной леди.
В эту ночь иному жару
Срок настанет разгореться,
Для обид и споров старых
Не осталось места в сердце. —
Мы заснём в примятых травах,
Как твои глаза зелёных...
С еле слышным звуком арфы
Доплывём до Авалона.
На заре тебе во славу
Громко распевают птицы.
То, что с ночью миновало
На закате повторится.
В синих сумерках под ивой
Вновь сойдутся день и вечер.
Сладок для двоих счастливых
Каждый миг запретной встречи.
Всё, чего могли желать мы,
Есть на том и этом свете —
Я, поймав судьбу в объятья,
Перестал бояться смерти.
День за днём плетутся в годы —
Всё, что было — не случайно.
Но ладья, скользя по водам,
Растворяется в тумане.
Середина лета настала —
Над землёй плывёт запах яблок.
Для разлуки и мига жалко,
Для любви — целой жизни мало.
P. S. Как-то так всё и было!
Всем удачи и – до встречи на будущих играх!
@темы: Креатиффф, отпусти меня чудо-трава, кто съел мой моск, Я вас люблю люди, ИМХО, Ролевые игры, Сумбурный стил лайф, Экшн и сэйшн, Радость жизни, Мысли вслух, Стихи
-
-
15.08.2011 в 22:04Взаимодействовать на уровне, когда важен каждый жест и взгляд – это отдельное удовольствие.
Ощущение постоянного внимания и поддержки здорово помогало. Приятно, что получилось на это адекватно ответить )
Поиграть с тобой еще - да с удовольствием!
Я, может быть, начинаю наглеть... а можно аккорды?
-
-
15.08.2011 в 23:02Ага, у меня вот тоже в процессе сплошная визуализация )
Я перед игрой всё думал, как мы с тобой будем отыгрывать людей, которые знают друг друга шестнадцать лет — а потом оно как-то так само пошло, и по игре очень правильно вышло. Мне показалось, что у нас получилось сыграть так, что мы жесты, реакции и мысли друг друга хорошо предугадываем )
Мррррр )
Аккорды кинул на умыло )
-
-
16.08.2011 в 00:01-
-
16.08.2011 в 00:23"Гоор звучит сильно" — это в смысле, что орём мы громко? ))))))
У нас народ придумал: то, что вечерами было повсеместно слышно — это "Радио Гоор", а то, что мы регулярно с утра наблюдали — это "Камелот-ТВ"
-
-
16.08.2011 в 00:37-
-
16.08.2011 в 00:43Меня вааще прёт как-то совсем нечеловечески
-
-
16.08.2011 в 00:49-
-
16.08.2011 в 00:56Кстати, что это ыбла Смерть, вы узнали по игре или уже потом?
А благодарности за песню вообще словами невыразимы. Мозг и сердце навылет одним ударом и... охохохоо, знал бы кто, как тяжело было Смерти в ту ночь полнолуния уходить из Камелота...
-
-
16.08.2011 в 01:06А что за байка? Она у вас где-нить сохранилась?
У нас вот бардовское мероприятие сдохло. Но к тому времени мои "пошлые песни" уже потеряли актуальность, так что я прямо даже не знал, чего петь. Да и после всяких печальноигровых событий настроения не было. Было желание только утащить жену куда-нить подальше от остальных с целью всяческого умиротворения и восстановления душевного равновесия )
Gwailome
Смерть была весьма заметной дамой — я ещё после турнира приметил, как шут беседует с дамой-в-маске, но, конечно, тогда у меня и мысли не было, что это Смерть. Думал, что просто кто-то скрывает лицо — и мало ли какие для этого есть причины. Учитывая бэкграунд моего персонажа, он вообще старался не лезть в чужие тайны )))
А то, что песню приходила послушать именно Смерть, мы догадались по игре, и только потом по-жизни уточнили свою догадку у мастеров. Сейчас я вряд ли смогу объяснить, по чему именно догадались. Но эта версия пришла в голову обоим.
Песню я надеюсь в ближайшие дни записать и выложить мр3 ))
-
-
16.08.2011 в 01:09-
-
16.08.2011 в 01:16Я перед игрой всё думал, как мы с тобой будем отыгрывать людей, которые знают друг друга шестнадцать лет
Я вообще не представляла, как все это играть буду... А потом ты начал, я подхватила - и понеслось )
Gwailome, в упор не помню, откуда у меня была эта догадка. Но на момент песнопений в роще она в мозгах уже брезжила.
А еще у тебя более чем получилось своим явлением и присутствием создать такую атмосферу опасности, что дальше было просто некуда...
-
-
16.08.2011 в 01:36Я ещё до жжей не добрался, только сообщество почитал. Надо будет позырить )))
Мне вообще не хватило, и посему я испытываю в данный момент жестокий недоигрит.
sehmeth
Ага, так понеслось, шо дух захватывало на поворотах ))
Gwailome
Вот кстати да, соглашусь с Сехмет — атмосфера опасности, когда мы сидели у нас в роще была о-го-го какая. Аж в воздухе звенело.
-
-
16.08.2011 в 17:16Это на самом деле в ходе игры оказался концепт - Смерть ведь даже не богиня, она - функция, поэтому безликая. Но маску она два раза сняла. Догадайтесь, почему и для кого^^ и вот тогда уже под ней оказалось человеческое лицо
Песню я надеюсь в ближайшие дни записать и выложить мр3 ))
Жду с трепетом, ибо выносить моСК себе я люблю )
Вот кстати да, соглашусь с Сехмет — атмосфера опасности, когда мы сидели у нас в роще была о-го-го какая. Аж в воздухе звенело
Слушайте, ну я щас прям загоржусь и засмущаюсь! Я ведь вообще ничего не делала для этого! К тому же вот в ту ночь Смерть была уже страх в каком романтическом настроении ^^
-
-
16.08.2011 в 17:34Слушайте, ну я щас прям загоржусь и засмущаюсь!
Ну так, тебе есть чем гордиться ) Так что прямо сейчас и начинай, дело хорошее )
Я ведь вообще ничего не делала для этого!
Автопилот? Или просто мы уже такие неадекватные после всего, что случилось за день, были - вот и шарахались от всего мало-мальски подозрительного...
Нет, что-то мне больше нравиться версия, по которой дело в твоей крутости и чешуйчатости )))
-
-
16.08.2011 в 19:01Догадываюсь, для кого ) Леди, ваш рыцарь последние дни половину времени в разговорах со мной говорит о вас )))
А гордиться и правда есть чем, образ получился очень и очень )))
sehmeth
Шарахаться от всего подозрительного я начал ещё с тех пор, как ты согласилась стать моей женой. Меня настигла аццкая паранойя, что если по всем источникам было всё плохо, то надо ждать обязательного подвоха. После свадьбы паранойя только усилилась и заколосилась. А вот когда Смерть пришла, я хоть тогда и не понял сразу, кто это но внутренний барометр подпрыгнул до отметки "а вот и песец", а я — молодееец, а я без меча
-
-
16.08.2011 в 20:09*втихаря приглаживавет растопырившиеся от гордости чешуйки* )))
Хельга Эн-Кенти Леди, ваш рыцарь последние дни половину времени в разговорах со мной говорит о вас )))
Оууууу... я ДО НЕВОЗМОЖНОСТИ рада и польщена это слышать. Но возможно вас утешит тот факт, что я занимаюсь тем же самым касаемо означенного рыцаря в отношении своих близких? ^^
А колосящаяся паранойя - это ЫЫЫЫ ))))
-
-
16.08.2011 в 23:29В общем, да, паранойи хватало. Да и поводов было предостаточно.
а я — молодееец, а я без меча
И я... без ничего. Боевой магии жрицам не завезли.
Хороши мы были )))
Gwailome
Но возможно вас утешит тот факт, что я занимаюсь тем же самым касаемо означенного рыцаря в отношении своих близких?
Мы с вами похожи, леди ))) Чую, меня тут кое-кто из близких уже хочет за подобное упокоить чем-нибудь тяжелым по голове, дабы паузу сделать )))
-
-
17.08.2011 в 11:33В моменты, когда мне удаётся вставить слово, я тоже достаю вашего рыцаря своими рассказами )))
sehmeth
В любом случае, Смерти мы бы вряд ли что-то смогли бы противопоставить. Разве что только поговорить )
И я такой же ))) Поток сознания неостановим, и паузу делать не хочется )))
-
-
17.08.2011 в 12:11И самое смешное, что рассказы почему-то не кончаются... Вечно всплывает что-то еще )
Страшный зверь недоигрит косит наши ряды )
-
-
17.08.2011 в 13:32Ну вот шут заболтал, походу )
Ага, я уже осознал ряд моментов, которых в отчёте не написал )))
Недоигрит в жестокой форме — это дааааа.... Мне явно не хватило доиграть как минимум ещё день и ночь. А, может, даже и больше.
-
-
17.08.2011 в 14:10-
-
18.08.2011 в 22:06Мы с вами похожи, леди ))) Чую, меня тут кое-кто из близких уже хочет за подобное упокоить чем-нибудь тяжелым по голове, дабы паузу сделать )))
Судя по тому, что вы до сих пор не со мной - ваши близкие притерпелись))
Хельга Эн-Кенти
В любом случае, Смерти мы бы вряд ли что-то смогли бы противопоставить. Разве что только поговорить )
Вполне себе вариант)))
Ну вот шут заболтал, походу )
Поверьте, благородный сэр, не только любезными и смешными речами склонил он к себе благосклонность Смерти. Но об этом, как он сам пишет, "писать не пристало" ^^
-
-
18.08.2011 в 23:51-
-
19.08.2011 в 02:36Воистину мудра ты, Владычица Авалона )))